— Но как же я, — залепетала почти уже бывшая герцогиня, до которой дошло только, что она вот-вот потеряет мужа, а вместе с ним доступ к его богатству.
— Как хочешь, — тихо произнес он. — Мое терпение тоже не безгранично. А оказаться на каторге, а то и вовсе на эшафоте по твоей милости я не хочу. Я должен думать о детях. Они еще слишком юны.
— Самуель, — Сильен поднялась, протянула руки к мужу и, словно лишившись сил, упала обратно в кресло. — Самуель, ты же не поступишь так со мной. Ты же не оставишь свою бедную жену из-за какой-то пустой фразы.
— Ты даже не поняла, глупая женщина, — подошел он к ней, — что можешь уже вечером лишиться головы. Мне жаль тебя.
Мужчина развернулся, подошел к двери и постучал. Стражник приоткрыл створку, убедился, что это герцог и пропустил его. После чего вновь закрыл дверь и запер на ключ.
— Так, так, так, — от чужого голоса юная королева вздрогнула и открыла глаза. Мысль, мелькавшая в голове, тут же испарилась в неизвестном направлении. А ведь она почти придумала, как ей разойтись миром с ростовщиками, чтобы выплаты долгов не били по казне. — Все думают, что дочь убивается по отцу, а она всего лишь спит.
— Граф, — девушка повернула голову. Филипп устроился на скамье на небольшом расстоянии от нее. — Не ожидала вас здесь увидеть.
— А я не ожидал, что ваше величество будет столь непочтительно спать у гроба собственного отца.
— Смею вас разочаровать, но я думала. Кажется, часовня, это единственное место, где меня не отвлекают каждые десять минут с очередным жизненно важным вопросом, — девушка не смогла сдержать вздоха, выдававшего всю накопившуюся усталость, и тут же мысленно упрекнула себя — этот человек враг, а она показывается ему слабой. — Но я не ожидала, что вы решите почтить это место своим присутствием.
— Вы не верите, что я могу искренне переживать из-за смерти дядюшки? — мужчина приподнял одну бровь.
— После того, как он лишил вас трона? — в тон ему ответила королева.
— Фортуна переменчива, — равнодушно бросил граф. Но тут же сменил тон на более жесткий. — Я хотел поговорить с тобой о том, что происходит в стране. Ты хоть имеешь представление…
— Я поняла, — оборвала кузена Анна-Виктория. — Тебе интересно, отдаю ли я себе отчет в том, что успел наворотить мой отец? Увы. Скорее вы граф не представляете всех масштабов катастрофы.
— То есть? — Филипп развернулся и внимательно всмотрелся в лицо девушки.
— Неужели вы до сих пор не поняли? — чуть склонила она голову на бок, в свою очередь изучая лицо мужчины. — В казне нет даже медной марки. Более того, мы в таких долгах, что в пору продавать все, от дворца до последней булавки в моем платье и переселяться в квартал бедняков. И то не факт, что всех денег хватит.