— То есть, вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что жалованье армии будет выплачено в срок, а расходы на нее сокращены не будут. Но пострадают чиновники.
— Я бы вообще разогнал их ко всем демонам, — прервал ее граф.
— Как ни странно, дорогой кузен, но тут я с вами согласна, — слабо улыбнулась девушка. — Вот только обойтись без них сейчас не просто. Посему я вынуждена всего лишь сократить двор. Впрочем, это тоже ощутимая статья расходов.
— И поэтому вы сейчас устраиваете этот аукцион, — пришло понимание к мужчине. — Но что потом, когда пройдет время? Не будете ли вы жалеть о проданных дворцах, драгоценностях?
— Нет, — пожала плечами юная королева. — Тем более что ничего ценного представлено не будет, ну за исключением зданий.
— А воспоминания? — поймал ее взгляд граф?
— Воспоминания? — Анна-Виктория попыталась изобразить изумление, но от Филиппа не укрылось, она сжала в руках веер так, что побелели пальцы. — Есть пара мест, с которыми я не смогу расстаться, все остальное — стены, за которыми мой отец развлекался с очередной любовницей, не успев похоронить маму.
Несколько минут в часовне царила тишина. Граф рассматривал лицо девушки, в неверном свете свечей пытаясь разглядеть, какие чувства оно выражало. Сама еще некоронованная королева смотрела на гроб с телом отца, что покоился на возвышении в нескольких шагах от них.
— Почему вы все это мне рассказываете? — прервал молчание мужчина.
— Не знаю, — призналась она. — Может потому, Филипп, — граф удивился мягкости, с которой она произнесла его имя, — что я надеюсь на ваше понимание. Не стоит сейчас еще больше раскачивать лодку, в которой мы оказались. Может, стоит дать шторму стихнуть?
— Я подумаю, — он поднялся и, не поклонившись, покинул часовню.
С раннего утра улицы города были запружены народом. Люди собирались на улицах, по которым должны будут пронести гроб с телом покойного короля. Крыши были заняты желающими увидеть процессию. Даже фонари и деревья были обвешаны вездесущими мальчишками. Те, кому не повезло пробиться в первые ряды, повисали на плечах соседей. Некоторые горожане брали с желающих посмотреть на последний путь их монарха плату за доступ к окнам и балконам. Кто-то даже пристроил на боковых улочках кареты, и, также за плату, пускал людей на крыши. Город жаждал зрелища, и кто знает, во что все это выльется, если его не будет.
Анна-Виктория выслушала последние донесения Гильермо. Глава дворцовой стражи покосился на стоявшего чуть в стороне графа Эстеритен, и недовольно поджал губы. Девушка лишь покачала головой, но от комментариев воздержалась. Она понимала беспокойство человека, всю свою жизнь отдавшего обеспечению безопасности сначала ее деду, потом отцу, а теперь и ей. Но отказаться от участия в мероприятии юная королева не могла. Если народ не увидит ее сегодня, следующей за гробом отца, неизвестно, сколько участников похоронной процессии останется в живых. Так же, как и то, что народ не остановится, если на глазах у всех что-нибудь случится с юной королевой. Оба они: и Гильермо, и Анна-Виктория, это понимали.