Теодор откидывается на спинку стула и запрокидывает голову, все еще не сводя внимательных глаз с лица Клеменс.
– Откуда же столько прыти и упрямства? Вы не похожи на притесненную особу.
– Считайте это целеустремленностью, – парирует она и опускается на стул напротив Атласа. – Когда живешь на две страны и два дома, особенно с такой матерью, как у меня, приходится решать свои проблемы самостоятельно.
– Вы не очень-то жалуете собственную мать, – замечает Теодор.
Клеменс, не сдержавшись, усмехается. Слабый пучок на ее затылке распускается окончательно. Пряди волос падают ей на спину и плечи. В ярком электрическом свете Теодору на мгновение чудится в них рыжий отблеск.
– Мы не сходимся во взглядах на жизнь, – говорит Клеменс, хмуря брови, пока Атлас моргает и прогоняет невольное виденье. – В частности, на мою личную жизнь. У мамы весьма четкое представление о том, что и как я должна делать, и мое мнение в ее идеальном мире, увы, несущественно.
– Вот как?
– Ее не интересуют мои личные желания.
Клеменс закатывает глаза и, несмотря на напускную серьезность, все равно кажется взъерошенным птенцом. Это мешает принять ее раздражение всерьез.
– И чего же вы желаете? – спрашивает Теодор и сам не понимает, говорит ли это в шутку или же их разговор приобретает более серьезный оборот.
Она удивленно вскидывает брови. Теодор невольно гадает об оттенке ее глаз: мутное ли это болото или ясный родник. Вдруг в тесной комнатке полуподвального помещения художественной галереи он ловит себя на мысли, что граница между его видениями и реальностью стирается быстрее, чем он думал. Чем он бы того желал.
– Чего я хочу? – переспрашивает Клеменс. Она кусает губу и выглядит очень неуверенной, напускная бравада сползает с нее, обнажая маленькую девочку, забытую родителями в тесной кладовой.
– Да, – выдыхает он, прикрывая глаза. – Чего бы вы хотели для себя?
Теодор позволяет миру кануть в полумрак опущенных век. Он слышит только, как Клеменс часто дышит, ерзает на стуле и наконец находит точку опоры. Теодор открывает глаза и натыкается на ее упрямый взгляд.
– Я бы хотела знать правду, – говорит она. – Скажите мне, кто вы такой?
Вопрос звучит неожиданно.
– Хотите услышать правдивую сказку, мисс? – вздыхает Теодор и умолкает, будто ему действительно нужен ее ответ. Клеменс разочарованно поджимает губы. Сверлит его сердитым взглядом. И сдается.
– У нее счастливый конец?
– У нее нет конца.