Он толкает плечом первую попавшуюся дверь и входит внутрь, оказываясь в капкане терпкого дыма, стойкой вони дешевых духов и пота, – так пахнут продажные женщины, которые ходят по тавернам и соблазняют мужчин откровенными нарядами из блестящих тканей и кружев, развратным видом и голодными взглядами.
Серлас никогда не бывал в борделях, но сомнений все меньше – это продажный дом, приютившийся прямо под боком гнилой таверны старого Джимми. Теперь ясно, как старик держится на плаву и чем торгует вместо хорошего джина.
Серлас стоит посреди безлюдной комнаты с одиноким креслом, стулом и столиком, виднеющимися из-за траченного молью бархата в дальнем углу. Ему здесь не нравится. Душно, пыльно, крепко пахнет телами нескольких сотен людей сразу. От смеси запахов кружится голова, все пространство кажется затянутым в кричаще-алое сукно. Серлас отступает обратно к двери и неуклюже спотыкается о ковровую дорожку.
– Не убегай, раз пришел, господин, – раздается вдруг из скрытого шторой угла. Серлас испуганно ахает, подавляя трусливое желание развернуться и сбежать самым несвойственным мужчине образом.
– Простите за вторжение, – говорит он. Тяжелая ткань скрывает говорящего, и Серлас не может его видеть. По низкому голосу с хрипотцой, присущей курильщикам табака, ему кажется, будто это мужчина.
Штора сдвигается в сторону, и в свете трех слабых настенных ламп становится различима фигура женщины средних лет.
На ее смуглом лице выделяются чернющие глаза. Она смотрит на Серласа и улыбается ярко накрашенными пухлыми губами. Напудренная, чтобы скрыть многочисленные морщины на лбу и шее, она будто с трудом втиснута кем-то в платье из потертого бархата винного цвета и обернута узорчатой цветастой шалью. Смоляные волосы собраны в пышный узел на макушке, и оттуда выбиваются спутанные пряди. В ушах, на запястьях и пальцах – позолоченные кольца.
– Не извиняйся, господин. За поиски пути прощения не просят.
Серлас обескураженно смотрит на нее в ответ. Продажных девиц он видел, хоть и издалека – ближе подходить боялся, не хотел привлекать к себе их интерес. Но на подобных женщин эта совсем не похожа.
– Я забрел сюда случайно, – бормочет он и мнет в руках свою потрепанную шляпу, поля которой были истерзаны еще до того, как он стал ее владельцем.
– Все так говорят, – ухмыляется женщина. – Да только господин не из их числа. Тебя сюда ноги привели не случайно.
Ее речи кажутся Серласу странными и немного пугающими. Обстановка тоже не располагает к дружеской беседе. Ему следовало бы уйти, вернуться к началу пути и отыскать другую дорогу, а сюда не возвращаться даже мысленно. Ему здесь не место.