– Присаживайся, господин. Вижу, что беспокоит тебя тяжкая дума. Позволь мне облегчить ее.
– Чем вы можете мне помочь? – спрашивает он и отчего-то не уходит, как хотел за миг до этого. – Вы меня даже не знаете.
– Да, – кивает загадочная особа. – Но и ты себя не знаешь, не так ли? Видишь, мы с тобою сейчас на равных.
Наверняка она слышала о Серласе из городских сплетен. Маленький неприметный Трали давно не потрясали новости, подобные его появлению, и мужчина без имени известен всем жителям от мала до велика. В дешевом борделе, к тому же, сплетни обычно обрастают еще более пышными подробностями, так что эта женщина могла знать побольше самого Серласа.
– Если одолевают сомнения насчет золотых, то не бойся, господин, – лукаво улыбаясь, мурлычет она. – С тебя не возьму ни монеты.
– Почему вдруг? – удивляется Серлас. Он и не думал о деньгах, но теперь она завладела его вниманием больше прежнего. Странная цветастая женщина, укутанная в сотню слоев ткани, от которой веет пряной тайной, смотрит на него и продолжает завлекать в темный омут своих глаз.
– Ты ко мне случайно забрел, как сам говоришь. А таких судьба велит принимать и помогать.
«Гадалка», – понимает Серлас, совсем не чувствуя, что ноги его уже стали ватными и отказываются подчиняться. Он так и стоит между ее столиком за тяжелым занавесом и дверью, которая так предательски привела его сюда.
Что делает гадалка в этом притоне? Подобных ей изгоняют изо всех уголков католических земель Ирландии. Таких считают последовательницами колдовских учений, ведьмами, слугами сатаны, если они говорят правду, и обманщицами, которых следовало бы вздернуть за неподобающий образ жизни, если они врут. Что умеет эта? Притворяться и выманивать деньги или же заглядывать в душу, чтобы выуживать оттуда потаенную правду? И то, и другое – опасное занятие, и подвергаться чарам странной этой женщины Серласу не стоит.
Но она продолжает смотреть на него и улыбаться. И почему-то он подчиняется ее голосу.
– Садись, господин, твоя ладонь мне прошлое откроет, а мои карты будущее подскажут.
Серлас думает, что ничего хорошего из этого не выйдет, что он навлечет на себя беду, и лучше бы он просто забрел в бордель и показался там пьяной публике в компании какой-нибудь размалеванной девицы. Он садится в низенькое кресло с потертой обивкой под цвет драпировки, скрывающей женщину в фальшивых побрякушках. Та кивает ему и без спросу берет его ладонь в свои руки.
Что подумает Несса, вернись он домой с нашептанными словами гадалки?
– Вижу, сомнения терзают твои думы с тех самых пор, как ты очнулся ото сна, что древнее самого мира… – щурится гадалка, разглядывая его мозоли. Когда он только пришел в себя в незнакомом лесу, их было немного: они тянулись поперек ладони и повторяли очертания приклада ружья. После работ в поле и на огороде у дома прежние мозоли ушли, как и следы прежней жизни, и Серлас стал Серласом окончательно.