Несса сказала как-то, что выбрала это имя, потому что на гэльском оно означает «человек». Человек. Ни странник, скиталец, чужак, ни любое другое слово, каким одаривают его порой некоторые недружелюбные горожане. Новое имя нравится Серласу за простоту и лаконичность, оно кажется ему правильным и родным, словно с ним к нему пришла сама жизнь.
– Тебя зря разбудили, мой господин, ты свое в этом мире закончил, – говорит гадалка, и голос ее делается беспокойнее и тише. Она следит за линиями на ладони Серласа блестящими глазами, пока он рассматривает ее и хмурится тоже: что такого видит эта женщина, что ему недоступно? Какое знание о нем ей открывается?
Он одергивает себя, сердится. Негоже ему слушать темные речи странной дамы, пусть говорит она и саму правду. Не для его ушей эти наговоры. Отчего-то вспоминается тихий скрип прялки в руках Нессы.
– Тебя рука чужая из тьмы вывела, – цокает гадалка, не обращая внимания на то, как дернулась ладонь Серласа. Внутри скребется предчувствие чего-то пугающего, подобное тому, что настигло его в подворотне. Хочет ли он услышать причитания гадалки? Стоит ли им верить?
То, что она говорит, кажется злым наговором.
– Плохое дело сделала, вырвала тебя из земли с корнем и на новое место привела. Не твое это место, чуждое. Маешься ты, господин, без нужной опоры, чахнешь. Тебя земля не питает, как следует. Ай, нехорошее тебе дело сделала. Знала, небось, какую беду на тебя накличет, каким мукам подвергнет, а все равно вырвала. Не та рука тебе проводником в мир стала. Тебе бы дальше идти, своей тропой вслед за колесом следовать. Ох, запутался ты, господин, в капкан угодил.
Капли холодного пота стекают по шее Серласа и заползают под воротник рубахи. Он прирос спиной к спинке старого кресла и не может пошевелиться.
– Я зря пришел, миледи, – хрипло говорит он, и гадалка ухмыляется в ответ на вежливое обращение. К ней с такими словами никто и никогда не подходил. Правильно она поняла – этой заблудшей душе нужна помощь.
– Я тебе рассказала лишь то, что ты и сам знаешь. Задолго до моих слов знал, господин, с самого начала знал.
Она отпускает его руку и наконец смотрит Серласу прямо в глаза. Своими черными – в его светло-карие с золотинками, переливающимися в мерцающем свете ламп. Он вбирает в легкие тяжелый пряный воздух, весь пропитываясь чуждым, неприятным ему ароматом, и неожиданно для себя кивает.
Конечно же, он запутался. Он не знает, где его место, что кроется в прошлом, может ли он считать старенький дом Нессы своим домом. Трали чужд ему, горожане все так же относятся к нему с подозрением, так что он вынужден скрываться от них и приходить в город под вечер, блуждать подворотнями и темными переулками, лишь бы не вызвать очередных злых пересудов на базарной площади. Жена ему не жена, да и сам он – не муж ей. У нее своя жизнь, в которой ему не место.