Лили спокойна — лопает бананы, глядя в телевизор, я рядом с ней грызу яблоко.
— Все-таки, Обезьяна в тебе сильна, — улыбаясь, обнимаю подругу.
— Вот не могу сказать, что ты отличная крыса, это как-то странно звучит, а? — мы обе смеемся, когда распахивается дверь.
— Привет, Тигр.
Я киваю входящему Хасану. Его лицо, уставшее после бессонной ночи, не выражает ни единой эмоции.
— Значит, вот твое новое воплощение, — Эль-Ясин сел напротив, потер черную щетину ладонью, провел по волосам, а потом резко хлопнул по колену. — И что? Что ты теперь будешь делать? Станешь человеком? Обречешь всех на гибель?
— Не надо патетики, Хасан, — я поморщилась, но его было не остановить.
— Ради чего ты хочешь все погубить? Кто будет с тобой в человеческой жизни? Дракон? Обезьяна?
— Ты ревнуешь? — я удивленно смотрю на него, не веря своим глазам.
— Нет! — по-тигриному заревел он, подходя ко мне и хватая за плечи. Два бледных солнца совсем не греют, словно застывшее золото. — Ты столько циклов молча любила меня, а когда я отказался, нашла кого-то другого?!
Мне надоело слушать его. Не хочу страдать, не хочу.
Резким движением освободившись от цепких рук Хасана, отхожу в сторону.
— Я любила тебя когда-то. Но не в этом цикле, не в теле и жизни Есении. Забудь. Это была тренировка, понимаешь? С разрешения Бодхисаттвы мы с Обезьяной проверяем надежность системы. Ваша триада не справилась, и это очень печально.
Потрясенное лицо Эль-Ясина причиняло боль. Я отвернулась, позволяя ему справиться с мыслями.
— Значит, все было игрой?
— Можешь считать именно так. То есть Дракон не предатель, а я не устраивала саботаж. Видение Каори — моя фантазия, с Джамилем я не спала. А вот Лошади придется потренироваться, чтобы отличать правду от вымысла на ментальном уровне. Сансара по-прежнему осуществляет свое движение…
Тигр молча пошел к выходу, взялся за ручку двери и замер. Его напряженная спина, казалось, была куском скалы.
— Есения… Прости меня за все.
Лили тактично вышла в другую комнату и прибавила там звук телевизора.
— Не в этом цикле, Тигр. Ты опоздал. Сейчас мне уже все равно. И да… Никаких тотемов в хранилище нет. У нас нет шанса стать людьми. Можешь и дальше никого не любить.
Он ушел, не сказав больше ни слова. Я прижалась к двери с обратной стороны и горько засмеялась — а потом и вовсе заревела. На звук моих рыданий прибежала Лили; обнявшись, мы просидели с ней до самого утра, словно два истукана.
До самолета в Токио оставалось шесть часов.
Вещей у нас набралось немного — один чемодан на двоих. В сумке лежал отчет для Бодхисаттвы о проведенной операции. Он любит время от времени копаться в бумагах.