— Это, разумеется, строго между нами, — говорил быстро, отрывисто, чуть захмелевший Петушков. — Но ведь вы тоже, в своем роде, офицер, хотя и по указу князя Милана. Так вот. Поезда формируются. Наш штаб в любую минуту может двинуться вперед. По всей вероятности, меня назначат начальником одного из эшелонов. Скажу вам по секрету, что я пока без должности. Нахожусь при его превосходительстве по особым поручениям.
— Это хорошо.
— Не жалуюсь. Так вот. Поедем мы — в рифму.
— Как… в рифму? — лицо Дудара вытянулось от удивления.
— Да тут ведь все такие станции — Титилешти, Фитилешти, Торговешти. Все — в рифму. Я, знаете ли, сам тоже поэт. Вот, например: «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями…» Впрочем, кажется, это не мое стихотворение. Но слог мой.
Прервав речь, поручик уставился на Дудара своими близко поставленными друг к другу острыми глазами и вдруг спросил:
— Ну как? Продаете лошадь?
Дудар улыбался, не отвечая.
— Чистым золотом! Я, знаете, человек бедный. Но вчера я так срезал тузом пик барона Фибиха, что он до сих пор ходит контуженый. Две тысячи ахнул! Я их штабному казначею отдал на сохранение, чтобы не спустить. Барону пришлют еще. А мне кто пришлет?
Видя, что Дудар не проявляет интереса к деньгам, поручик Петушков решительно предложил поменяться лошадьми.
— У меня «Ягодка», чистая монголка. Цены нет ей! Ловкость ног поразительная. Один недостаток — при посадке норовит укусить за коленку. Ну — по рукам! Даю придачу.
— Нет. — Дудар снова рассмеялся. — Мой Тохдзу — подарок отца. Ни за какие деньги не отдам его. А вам обещаю добыть хорошего коня арабской породы. В бою добуду.
— Ну-с, спасибо и на добром слове. — Поручик тяжко вздохнул. Сам убрав со стола, предложил заняться делом. Он достал из кожаной сумки скрученный в трубку лист бумаги и развернул на столе.
— Прошу прощения. Это на болгарском языке. А вот на обороте по-русски. Читайте пока. Я распоряжусь, чтобы вашего чудесного Тохдзу поставили в конюшню. Ведь сказал его превосходительство: «Позаботьтесь о Караеве». А забота начинается с коня.
— Вы. хороший человек, ваше благородие! — воскликнул Дудар. — Еще раз говорю — добуду вам славного боевого коня.
Когда поручик вышел, Караев углубился в чтение лежащего перед ним документа, утвержденного «высочайше». Это было Положение о формировании Болгарского ополчения. По приказу начальника главного штаба русской армии генерал-адъютанта графа Гейдена, документ этот надлежало довести до всего офицерского корпуса. Поручик Петушков знакомил с Положением каждого офицера, прибывающего на службу в ополчение.