Подполковник Рынкевич внешне походил больше на священника, чем на начальника штаба. Круглая черная борода сливалась с усами и обрамляла все лицо. Массивный нос правильной формы, глаза ясные, как на иконе итальянских мастеров. Ополченская гимнастерка с вышивкой болгарского орнамента, русские погоны, шашка-гурда[3], какие делали когда-то в Дамасске. На столе лежит высокая шапка с золотым крестом.
Прочитав бумаги, Рынкевич удивленно взглянул на Караева.
— Как же это вы прорвались к его превосходительству?
— Кавалерист везде прорвется, ваше высокоблагородие!
— Не говори «гоп…», впрочем, «гоп» уже был. Ваша служба в Сербии весьма кстати. Вы воевали с турками, а следовательно, будете пользоваться преданностью болгарских ополченцев. Пожалуй, вас следует определить вахмистром конной сотни. Коня получите.
— Конь у меня есть, — горячо подхватил Дудар. — Отличный конь. Я не видел здесь таких даже в свите его высочества.
Подполковник одобрительно рассмеялся, сверкнув чистыми, как жемчуг, зубами.
— Превосходно. Строевые кони, особенно под офицерское седло, здесь на вес золота. Ну-с, даю вам право выбора. Ваше образование и боевой опыт дают мне основание назначить вас старшим адъютантом дружины.
— Нельзя ли, — возразил Караев, — охотником в кавалерийскую сотню?
Рынкевич чуть заметно кивнул.
Когда Дудар вышел в приемную, ему пришлось еще ответить на несколько вопросов личного адъютанта начальника штаба, ротмистра Бельсемесова. Это был высокий, худой офицер с маленьким острым подбородком и носом, похожим на рукоятку горской шашки. Он выразил крайнее удивление, что Караев получил назначение в сотню 3-й дружины не на вербовочном пункте, куда приходят нижние чины, а из рук начальника штаба ополчения.
— Ага, понял! — резюмировал Бельсемесов. — Вы — кавказский князь, вот кто вы. Хе-хе… Гм-м, у вас, должно быть, хорошая лошадь?
«Опять лошадь» — подумал Караев.
— Пойдемте, посмотрю. Она у подъезда?
— В конюшне генерала Столетова.
— Вот так клюква…
Караев решил немедленно ехать в 3-ю дружину ополчения, к подполковнику Калитину, который находился в саду, за южной окраиной города.
Но попасть на генеральскую конюшню с тыла не удалось. Улица была перекрыта русскими кавалергардами. Пришлось ждать, пока они уедут. Дудар прилег на траве в тени дерева, невдалеке от группы солдат, расположившихся в кружок. Молодой унтер проводил занятие с новобранцами. Уткнув свой острый нос в памятку, он запинаясь читал, а от себя вставлял только вводные фразы, вроде — «так вот, братцы», или «мотай на ус, хлопчик». В этом и состояло занятие. Дудар затаил улыбку, видя, что унтер сам еще не раскусил новое наставление.