Так кто же всё-таки? А может быть? Меня сразу бросило в жар, даже вспотели руки. Я вышла из беседки в волнении, прошлась по дорожке. Дошла до круглого бассейна, где медленно плавали большие серебристые рыбы. Всплывали на поверхность, лениво открывая огромные рты, хватали мошек и вновь уходили в глубину.
Я гнала воспоминания прочь, но они вновь набрасывались на меня, сжимали в кольце, душили. Закрыв глаза, я вернулась на пару лет назад, когда Осетров послал меня сделать репортаж с авиашоу. Он знал, что мой предок был лётчиком, командиром эскадрильи, награждённым пурпурным крестом. И в нашей семье это был культ, который я тоже безоговорочно приняла.
Я и сама хотела пойти на это шоу, там должны были выступать «Красные соколы»
— известная на всей планете авиагруппа. Они показывали нечто невероятное, чего не делал раньше никто. Рисовали на небе такие поражающие воображение картины, что я даже забыла, зачем пришла сюда. А потом в высоком чистом небе, залитым ослепительным жарким солнцем, остался один самолёт. Его потрясающий танец стоит у меня перед глазами. Я немного разбиралась в этом и понимала, как сложно, вернее просто невозможно сделать то, что делал он. Разрезая лазурь неба своим длинным носом-антенной, истребитель вдруг перевернулся и начал падать. «Плоский штопор» — из него почти невозможно выйти. Замерло сердце, толпа зрителей засуетилась. Раздались крики, и я осталась стоять одна, всё разбежались.
Но буквально у самой земли, самолёт легко и уверенно вышел в пике, плавно перешёл в горизонталь и вновь по дуге начал взбираться вверх, ушёл в мёртвую петлю. А когда он проделал это несколько раз, я поняла, что пилот вовсе не терял контроль над машиной. Он делал это сознательно. Был уверен, что сделать сможет.
И когда самолёт сел, восхищенная толпа ринулась посмотреть на храбреца, но охрана оттеснила всех. Пропустили только меня. Я подошла на подкашивающихся ногах. Пилот вылез из кабины, легко спрыгнув с высоты двухэтажного дома. И я увидела его. И пропала. Не скажу, что он был безумно красив, как голографические актёры. Их идеально прорисованные компьютерами лица и фигуры вызывали прилив тошноты. Нет, он выглядел обычно, ну да, высок, широк в плечах. Рыжие немного вьющиеся короткие волосы, большой нос с горбинкой. Но от этого мужчины исходила такая невероятная сила, харизма. За его спиной хотелось спрятаться от всех бед и неприятностей.
Я плохо помню, что спрашивала у него, сердце колотилось, заглушало все мысли. А он широко улыбался и лишь как-то застенчиво проводил пятерней по мокрым волосам. Хрипловатый баритон, от которого холодело в горле, а грудь распирало от тёплой нежности. Он смешно картавил, не выговаривал правильно несколько звуков, это выглядело так беззащитно, по-детски. И краснел, как мальчишка, когда я задавала слишком откровенные вопросы.