— Давайте послушаем баллады Синатры. Хотите?
— Синатры? А кто это?
Чёрт возьми, зачем я это сказала? Не знаешь, посмотри в глобалнет, чтобы не выставлять себя идиоткой. Но Артур совсем не огорчился. Наоборот оживился, глаза заблестели. Стал рассказывать о джазе, блюзе, синкопах и ведущих вокалистах. Он так просто и понятно объяснил всё, что напомнил интеллектуала Маттео Барбато. А ведь Артур умён, чертовски умён, просто энциклопедия знаний, не извлечённых из базы данных глобалнет, а своих собственных. Олег по сравнению с ним смотрелся глуповатым. Впрочем, так это и было. Когда полковник привлёк моё внимание, я, используя все свои связи, постаралась найти о нём всю информацию, какую только возможно. Выяснила привычки, где бывает, что любит, еда, музыка, увлечения. И не скажу, что это произвело на меня впечатление. Стандартный набор для любого мужчины — мотобайки, часы, крепкий алкоголь, и «космометалл», конечно. Куда ж без него.
В паре шагов от нашего столика из пола весело забил фонтанчик ярко-голубых огоньков. Наметил область голограммы. И на эстраде возникла фигура мужчины. Субтильный, небольшого роста, старомодный костюм — слишком просторные брюки, пиджак с широкими плечами, висел на нем так, словно под ним почти ничего не было. Некрасивое угловатое лицо, крупные губы и нос. Почему-то в шляпе, такой же старомодной, словно взятой напрокат из костюмерной ретро- фильма. Но тут он улыбнулся, и чуть хрипловатым баритоном запел нечто нежное, лиричное. Стал легко и непринуждённо двигаться. Вовсе не развязно и агрессивно, как это делают современные певцы. И сердце сжалось от тоски — он чем-то напомнил Маттео Барбато.
— Нравится? — спросил Никитин. — Это Фрэнк Синатра, живая легенда прошлого века.
— Да, чудесный голос, — согласилась я.
Пару минут я наслаждалась нежной балладой, не в силах оторваться, но потом решила всё-таки вернуться к делу:
— Как у вас дела с вашим звездолётом?
— Отлично. Перешли на полностью автоматические запуски. Все идёт успешно. Скоро мы сможем отправиться в путь, дорогая Эва.
— Автоматические? А раньше вы не могли этого делать? Почему?
Никитин вдруг запнулся, на впалых щеках проступил тёмный румянец, словно он выдал какую-то важную тайну, а теперь не знал, как вывернуться.
— Ну, хорошо, Эва. Я скажу вам. Надеюсь, это не просочиться в ваше издание? Я могу вам доверять?
— Конечно.
— Мы и раньше могли выводить все ракеты в космос автоматически, но эта Лига…
— он брезгливо перекривился, будто съел что-то тухлое.
— Лига защиты профсоюзов?
— Да, Именно так. Она требовало, чтобы на нашем производстве было занято тридцать процентов людей. Нам сделали послабление. Сложное производство.