Вспомнил я и как в 1994-м делал сообщение по моей теории оптимальной морали на отделении этики и эстетики киевского Института Философии и присутствовавший там членкор Пазенок заявил, что это не интересно. Как может философу, специализирующемуся по теории морали быть не интересной оптимальная теория морали, этого я у него выяснить не смог. Это уже не говоря о том, что это за новая классификация научных теорий на интересные и не интересные? Интересными и не интересными бывают детективы. А теории бывают истинными или ложными, доказанными или не доказанными (т. е. гипотезами), важными и не важными. Но это еще цветочки. Через пару месяцев я случайно узнаю, что Пазенок собирает международную конференцию по этноэтике, само понятие которой я ввел в моей теории оптимальной морали и там же обосновал саму возможность этноэтики, не противоречащей общечеловеческой морали. Значит, сначала он заявляет, что не интересно, потом ворует у меня идею этноэтики, собирает под нее международную конференцию и меня даже не приглашает на нее. Я прибегаю к нему, говорю: «Как же так? Вы ж говорили, что не интересно.» – «А это – говорит – обыкновенные интеллигентские штучки». Воистину, какие интеллигенты пошли, включая академиков, такие и штучки. «Но Вы ж – говорю – без моей теории оптимальной морали не можете корректно ввести этноэтику. У Вас же получится ницшеанское «у каждого народа свое добро и свое зло». «– «Вы – говорит – совершенно правы. Но я хотел Вас пригласить, но телефон потерял». Ну, как говорится, нет слов для выражения.
Таких примеров я мог бы привести еще, да и каждый, проработавший в науке хотя бы несколько лет, сам знает такие. Но можно сказать, что эти примеры иллюстрируют лишь исключения, которые, как известно, лишь подтверждают правило. Да и сам я так думал раньше. Мало того, я знал по работам, а некоторых даже лично, не одного настоящего ученого, которые не могли бы произносить вещи, которые произносились на этом обсуждении. И даже просто молчать (казалось мне), когда такие вещи в их присутствии произносятся их коллегами. Но как только я прокрутил этот пассаж в голове, так всплыли у меня в памяти другие воспоминания.
На упомянутом 2-м всесоюзном съезде механиков присутствовали безусловно настоящие ученые, академики и не академики, включая высокочтимого мною Анатолия Исааковича Лурье, бога механики не только в Союзе, но, пожалуй, в мире. Именно они (персонально Лурье) спросили Амбарцумяна, может ли он доказать обобщение. Но когда тот не смог ничего доказать, то все, включая Лурье, сделали вид, что ничего не произошло, все в порядке, не захотели портить отношения с коллегой академиком.