Это был его дядюшка Василий Софронович. О его подвиге и сейчас нельзя говорить без удивления. Он некогда служил в Нерчинском гарнизоне, затем лишился всех средств к существованию, и вот, за невозможностью платить прогоны, прибыл из Сибири в Петербург... пешком.
— Человек очень многое может, если по-настоящему захочет! — вспоминал об этом случае Николай Александрович много лет спустя.
...Родители души не чаяли в своем первенце. Особенно баловал сына отец.
Однажды родители стали свидетелями следующей картины. Сын, будучи совсем еще малышом, вошел в столовую, когда там никого не было, увидав накрытый к чаю стол, начал стаскивать фарфоровую посуду и швырять ее на паркет.
— Что ты делаешь!— воскликнула мать и бросилась было к Николаю.
Отец остановил ее:
— Не беспокой малыша! У него это здорово получается...
— Ты своим баловством научишь его не творить, а разрушать!— возмущалась мать.
— Ничего, матушка!— возражал ей Александр Федосеевич.— Даст Бог, и творить доброе выучится.
Отец и сын совершали длительные прогулки. Старший с младшим разговаривал как с равным. И еще: отец старался развить сына физически, привить любовь к движению.
— Если бы я не был крепок, мне ни за что не выжить после ранения. Для тебя, Коля, это тем более важно, что ты решил связать жизнь с морем. Море слабых не любит.
Мальчуган втягивался в «двигательную работу» все больше и больше: бегал взапуски с соседскими мальчишками, швырял «на призы» камни — кто дальше, упражнялся с грузом. Поднимал и бронзового Монтескьё, и две небольшие гирьки, которые дал мальчугану отец.
Порой приезжал Лукин.
— Ну, что научился делать за мое отсутствие?— напуская деловой тон, спрашивал он мальчугана.
— Могу камень через крышу перекинуть!— шепотом сообщал тот.— Только матушке не говорите. Бранить будет!
— Ас бюстом занимаешься?
— Тридцать раз вчера поднял.
— Молодец! Пойдем на лодке кататься,— предлагал Лукин.
— Ура! А мне грести позволите?
— Еще бы!
И они шли кататься на Неву. Лукин своему юному другу давал уроки гребли.
Затем, остановившись против какого-нибудь купеческого суденышка, заставлял мальчугана заучивать название его частей:
— Фал — снасть для подъема парусов или флага; ют — кормовая часть палубы; клотик — верх мачты, где фонарь для сигналов вешают...
Мальчуган все живо запоминал.
Когда исполнилось Николаю одиннадцать лет, он отправился в Кронштадт — кадетом Морского корпуса. Здесь он по- настоящему набрался силы, закалился. Трудно было поверить, что этот крепыш был когда-то слабым, золотушным ребенком. Так простой и здоровый быт корпуса, физические занятия и игры благотворно на него подействовали.