Вступая в Тайное общество, Николай Александрович хотел содействовать освобождению родины от гнета аракчеевщины и крепостничества. Тотчас после разгрома восстания сам Николай Александрович так говорил о своих целях:
«Предан будучи душевно своему отечеству, желая видеть его цветущим, не мог не соболезновать на все неустройства, существующие во всех частях. Видя расстройство финансов, упадок торговли... совершенную ничтожность способов наших в земледелии, а более всего беззаконность судов, приводило сердца наши в трепет... Общество наше имело... целию приготовление как самих себя, так и юношества в исполнении возложенных на них обязанностей, примером нравственности... и видеть употребленными людей способных».
В другом, более обширном показании, Бестужев писал о том же: «Причины, побудившие меня ко вступлению в общество, были те, что, соболезнуя сердцем о неустройствах и злоупотреблениях в моем отечестве и всегда желая видеть средства к исправлению беспорядков... и вместе с тем ревностную службу при строгой нравственности... действовать к улучшению существующего управления. Вместе с сим... избирая молодых людей, ободрить их к образованию самих себя и некоторым образом служить им в том примером».
В Северном обществе Н. А. Бестужев примкнул к его левому крылу. Вскоре он был избран одним из трех директоров общества.
На рабочем столе императора Николая I постоянно лежала «для справок» специально для него составленная книга — «Алфавит членам бывших злоумышленных тайных обществ». Против фамилии Н. А. Бестужева было написано: «Принадлежал к Северному обществу не более года... имел об обществе поверхностные сведения и полагал цель слишком отдаленною... 14 декабря был в Гвардейском экипаже, действовал к возмущению оного и увлечению на площадь, где и сам пробыл, пока толпа была рассыпана картечами, но весьма малое принимал участие в происходившем...»
Во время допроса император испытующе посмотрел на закованного в железо Бестужева:
— Вы знаете, что всё в моих руках. Могу простить вас, если бы мог увериться в том, что впредь буду иметь в вас верного слугу.
На это капитан российского флота, ученик Василия Лукина, тяжело вздохнув, с горечью молвил:
— В том и несчастье, что вы все можете сделать, что вы выше закона. Желаю, чтобы впредь жребий ваших подданных зависел от закона, а не от вашей угодности.
Царь дерзости не простил, отправив Николая Александровича на двадцатилетнюю каторгу с лишением всех прав состояния и последующей ссылкой на поселение.
Судьба талантливого человека и честного гражданина была растоптана. Суровость наказания была несоразмерна преступлению. Но в самых непереносимых условиях заключения Николай Александрович не терял присутствия духа. Более того, он находил в себе силы заниматься научными и литературными трудами.