Тира отпила еще кофе, чтобы смягчить комок в горле, и неуверенно кивнула. Она уже пожалела, что ответила на беззубую улыбку соседки.
– Мы тоже, – сказала старуха. – Мы свое пожили, времени у нас мало, сама видишь. Скоро мы будем совсем старыми и больными для перелетов.
Тира вздрогнула, вспомнив слова онколога:
– Боюсь, на такой запущенной стадии прогноз неблагоприятный.
Говоря это, врач смотрел то на нее, то на Амару, видимо, не зная, кто за кого отвечает. Когда они с Амарой первый раз пришли на прием, он решил, что они сестры: хрупкой Амаре можно было дать максимум тридцать с небольшим, а не сорок пять.
– Мне очень жаль, – закончил он решительно через, казалось, несколько мгновений.
«Что ты можешь знать!» – захотелось закричать Тире в ответ на бесполезные извинения, на абсурдность ситуации. Вынести неописуемые лишения и пасть жертвой чего-то столь конкретного, как рак поджелудочной железы? Это казалось злой насмешкой судьбы над их многолетними усилиями заново построить жизнь. Они с Амарой верили, что после перенесенных испытаний выдержат все что угодно, что они остались в живых для какой-то высшей миссии. Сама судьба сулила им выжить, хотелось ей крикнуть доктору-снобу. Амара сильнее любой болезни, она выживет, будет бороться и победит, вот увидите! Но вместо этого Тира отрывисто, почти угрожающе проговорила:
– Мы проконсультируемся у другого специалиста. – И добавила дрогнувшим голосом, в котором зазвенело отчаяние: – И у третьего, и у четвертого, если понадобится!
Амара смотрела на нее с жалостью, будто это у Тиры был рак. Они вышли из кабинета врача в тяжелом молчании. Только когда они дошли до дома, Амара заговорила:
– Будь у меня побольше времени, я бы вернулась в Камбоджу.
Тетка тщательно подбирала слова, говоря на своем прекрасном, отточенном английском, но Тире показалось, что Амара ошиблась с временем глагола. Неужели Амара ничего не помнит о прошедшем времени сослагательного наклонения, ведь Тира столько помогала ей с грамматикой? «Ты же еще не умерла – хотела она возразить, – время еще есть, у тебя полно времени!» Но она отчего-то разрыдалась, и Амара принялась ее утешать:
– Тира, нам же очень повезло! Я прожила хорошую жизнь. Я видела, как ты выросла. Я всегда буду благодарна судьбе за эту отсрочку, за все, что мы вместе создали.
Тетка говорила так, будто она должна была умереть в камбоджийских джунглях, с остальными. От этого Тира расстроилась еще больше.
В последующие дни и недели Амара с присущей ей невозмутимостью приводила дела в порядок. Она уволилась со своей должности – много лет она возглавляла в Миннесоте организацию, занимавшуюся социальной помощью иммигрантам-камбоджийцам и беженцам. Она сходила к адвокату и составила завещание, позаботившись, чтобы Тира, ее единственная родственница, получила все ее сбережения и имущество. Считая страховой полис, который Амара предусмотрительно купила себе много лет назад, получалось целое небольшое состояние.