‒ У меня не курят, пельмешка. Хочешь курить ‒ топай во двор. А здесь ни-ни. Когда тебя пробило?
‒ Как Юлька вышла, так и закурила. Сил не было одной сидеть вечерами в комнате, ‒ Марина посмотрела на Юльку и положила ей голову на плечо. ‒ Без сестры плохо. Совсем никак.
‒ Ладно, девки, давайте по рюмахе. Новая жизнь вот она, а старую из башки вон. Нечего в прошлое заглядывать без надобности. А лучше ‒ вообще забыть. И курить бросай. Сейчас думающая молодёжь не курит, не колется и не нюхает. Пашут и стараются отжать друг у друга места в социальных лифтах. Хороший подход. Лично мне нравится наша молодёжь. Конечно, не та, которая год назад в столице пыталась подняться на хаосе. Прилепиться к истории. Да, у кого-то наверняка получилось. У самых шустрых, наглых, напористых и беспринципных. Однако мест у кормушки никогда не бывает много. Кого-то обязательно затоптали, кому-то не хватило сил и ума пробиться, кто-то разочаровался и резко поменял политическую ориентацию и жизненную позицию. Так было всегда. Во все века. Тридцать серебренников, это не просто красивая притча. Тридцати серебренничество, если так можно выразиться, это не акт предательства. Это способ существования очень многих в обществе, разделённом на стаи. Предать ради собственного лучшего будущего всегда было проще, чем испортить воздух в церкви. Хочу надеяться, что это там, за стенами этого дома.
Что же касается тебя, Марина, даю неделю на подтягивание соплей и приборку в душе. И за работу. С чистого листа. Думаю, зона привела тебя в чувство по полной и мне больше не придётся краснеть за тебя. Это понятно? Я закончил. Давайте, не чокаясь, а то холодком по спине потянуло. Видать сестрица моя к нам на посиделки пожаловала… Дочь повидать. За твою новую жизнь, пельмешка.
Роль Ульяны Панасенко, Юлька впервые, по-взрослому, примерила на себя в начале две тысячи шестого года. Уйдя со скандалом с должности в сентябре, Ульяна Викторовна до нового года сильно не отсвечивала, пытаясь по тихому перетащить под себя несколько важных потоков, которые зависли вне сферы её влияния, но сидеть на которых очень хотелось.
А ещё иногда Ульяна Викторовна устраивала показательные порки предавших, как ей казалось, боевых соратников и на тонкой слезе убеждала политических спонсоров и кураторов недавней революции в своей исключительной нужности и полезности. Готовой лечь своей красивой силиконовой грудью на высокую властную должность, желательно президентскую, и пахать во славу большого белого господина.
Но время шло, молчал заморский массовик-затейник и вместо неё на потоки село существо со смешной фамилией Ухов и с хитрой родословной. Существо, которое устраивало всех, кроме бывших прямых выгодополучателей, поскольку президент прочно держал Ухова за причинное место, а возможность смотреть по сторонам, ограничил до нуля. То есть, смотри, морда, на морковку и молча тащи воз. А кто и сколько с этого воза умыкнёт, так это, как бы, и не твоё ослиное дело…