Слегка подавшись в перёд, Юлька обратила внимание на то, что автомобиль едет под гору, а Тарасовск город ровный как стол. И ещё улица Боровского. Никакого сомнения. Это спуск к мосту через Ревуч. А дальше что? Дальше дамба и Самосёловка. А в Самосёловке что? В основном дачи.
Юлька не ошиблась. Её действительно привезли на дачу в Самосёловку. Загнав машину прямо в гараж, парни втащили Юльку в дом, предварительно спустив с цепи огромного волкодава.
‒ Это на случай, если ты захочешь сделать ноги, ‒ хохотнул Юзик, бросая Юльку на диван. ‒ Но не советую этого делать. На днях Рэмбо домушника прихватил за руку. Придётся теперь грузину на зоне одной рукой управляться. Раздевайся и вали на кухню. Мужики желают хлеба и зрелищ. Я внятно изложил тему?
‒ Более чем, ‒ Юлька поднялась с дивана и, подойдя к ухмыляющемуся Юзику, со всего маху врезала своим тяжёлым ботинком по его гениталиям. Взвыв от боли, Юзик покатился по полу, выронив свой нож-выкидушку, но поднять его Юлька не успела: Костыль, широко замахнувшись, опустил на её голову тяжёлый стул.
Последнее, что увидела Юлька, валясь на пол, это сапог с кованым носком, занесённый над её лицом.
А ещё через несколько часов, голая, избитая до полусмерти и истерзанная Юлька обнаружила себя в ледяной воде. Навалившись грудью на тонкую льдину, она судорожно пыталась вонзить сломанные ногти в лёд, чтобы течение окончательно не затащило её под воду. Получалось плохо. Ноги всё дальше уходили под лёд, а сил бороться с течением и холодом оставалось всё меньше.
В какой-то момент она подняла глаза и, у видев в темноте опору моста, вдруг встрепенулась, оттолкнулась от спасительной льдины и из последних сил поплыла к недалёкому берегу, ориентируясь на одинокий фонарь, мертвенно-жёлтым светом освещавший дорогу к мосту. Она поняла, где оказалась.
‒ Там есть смотровая будка, ‒ стучало молотом в её голове. ‒ Там, где железная дорога. И там всегда кто-то есть. Я не должна умереть. Так не честно, ‒ кричала она, подламывая грудью и локтями тонкий лёд. ‒ Я не должна! Я выживу. Назло всему. Я найду этих уродов и выбью из них всё дерьмо! Ведь я не утонула, когда они сбросили меня с моста! Значит я должна доплыть. Мне уже почти не больно и не холодно. Я крепкая, я справлюсь.
Вохровец Юра Рябенко, только-только разложил на столике свой нехитрый новогодний ужин, любовно надел видавший виды десантный берет с выгоревшей нашивкой и, поглядывая на экран переносного телевизора "Юность", откупорил припасённую бутылку водки. Праздник всё же. Дослушав бодрую речь румяного президента, Юра налил в стакан грамм тридцать, наколол на вилку маринованный огурчик и тут в дверь кто-то поскрёбся.