— Кто же вы? — раздался женский голос молодой матери из-за моей спины.
— Я? Крутой старый перец, полагаю, — фыркнула я, повернувшись к ней лицом. — Стоит поспешить, — сказала я, убедившись, что пассажиры моей клети так же довольно посапывают. К слову сказать, спали все, кроме нас троих. — Эти проснутся совсем скоро, — кивнула я в сторону рабов, — но нас к тому моменту здесь быть уже не должно. Идем, — зашагала я в сторону костров.
— Но как? — раздалось позади меня вместе с осторожными шагами.
— На эртах, конечно, как еще, — посмотрела я в сторону, где спали огромные хищные быстроногие ящеры, на которых путешествовали работорговцы и охрана каравана. Не чета тем жирным гусеницам, что тащили клети с рабами. Мощные мускулистые тела ящеров покрывала лоснящаяся черная чешуя, которая надежно закрывала их как от палящих солнечных лучей, так и от страшных морозных ночей Элио. А уж как эти твари бегали по пескам — просто нечто. Правда, могли сожрать седока, если тот был недостаточно умелым.
— Ваша обувь, — поспешила за мной женщина, напоминая о том, что я, казалось, и вовсе позабыла в свете последних событий.
— Спасибо, — поблагодарила я, немного притормозив и обернувшись, чтобы забрать забытое.
— Но, — растерялась она, прижимая к груди перепачканный сверток, — я не умею ездить на… этом, — кивнула она в сторону спящих тварей.
— Зато я умею, — отмахнулась я, — твоя задача сейчас — это найти три одеяла, теплую одежду, легкую одежду, немного еды и воду. Все это надо сделать, пока я открываю остальные клети.
— Вы всех собираетесь взять с собой? — удивленно вскинув брови, спросила она. — Я думала, он послал вас только за мной… за нами, — поправила она себя, взглянув на малыша.
— Кто? — нахмурилась я. — Хотя не важно, — отмахнулась я, — потом. Никого я с собой, кроме тебя и твоего ребенка, брать не собираюсь, но и просто удрать не совсем честно, как считаешь?
— Пожалуй, так…
Говоря откровенно, идея спасения матери и ребенка не нравилась мне все больше. Во-первых, ребенок оказался полукровкой, что само по себе из ряда вон. Во-вторых, я прожила достаточно лет, чтобы уловить блеск глаз влюбленной женщины, которая говорила о «нем». Сделать выводы просто: маленькая черноволосая рабыня, у которой родился белокурый сынок, наполовину аланит, была влюблена в того, кто ее… м… сделал беременной и, по ее мнению, имел достаточное влияние, чтобы организовать ей побег. Подумать о том, что ему, судя по всему, это ни в одно место не впилось, ума у нее не хватало. Стало быть, влюбленная во влиятельного аланита идиотка равно вредоносный балласт. Но айдов дар нашептывал иное: бросить сейчас ребенка — все равно что приговорить его к смерти.