– Я не могу, – сразу сказала Ульяна. – Мне надо домой.
Если бы она так сразу не ответила, я бы, может быть, и осталась. Не потому что мне так уж хотелось в быту видеть Андреева, скорей наоборот… Я чувствовала, что вот сейчас еще чуть-чуть… и кажется, что-то начнет меняться и ломаться в моем отношении к нему… Но я бы осталась, потому что у меня не было никаких сил добираться до общежития.
– Ну ладно, – кивнул Андреев. – Тогда пейте чай и усвистывайте, – он улыбнулся. – А я буду отвечать, пока сил хватит. Там народ уже просто изошелся, больше трехсот комментариев.
И еще две новых фотографии Лариски – подумала я про себя, только что пришли оповещения, звякнуло в телефоне. Она ведь тоже наверняка смотрит эти его онлайн-встречи… И в ответ выставляет свои фотографии. Она сидит, вытянув вперед босые ноги, в темно-серых полотняных штанах, вроде пижамы. На одной фотографии – еще вытянув и губы, чуть приоткрыв рот, то ли ожидая поцелуя, то ли удивляясь, что он никак не подойдет и не поцелует ее… Так он же – далеко! Вот он сейчас, перед нами, весь измученный своими сомнениями, исстрадавшийся, неуверенный в себе, а хочет казаться уверенным и самодостаточным. Нет, неуверенный и несамодостаточный, точка. Я вижу.
На второй фотографии Лариска смотрит в камеру только одним глазом, второго не видно. Один огромный глаз блекло-голубого цвета. Нравятся ему эти глаза, блеклые, навыкате, с большими веками, сильной неровной пигментацией, коротенькими ресницами… Лариска не озадачивается макияжем. Зачем? Если тебя любит Андреев, через годы и расстояния, через океаны и все твои закидоны – зачем тебе озадачиваться, как ты выглядишь? Как в четырнадцать лет. Как будто вчера родилась. Недавно она хвасталась в Сети, что ее спрашивали, есть ли ей шестнадцать… Она книжку хотела купить 18+… Конечно, американцы глупые, некоторые не знают, где находится экватор и что такое река Нил, но не настолько же глупые, чтобы спутать взрослую тетеньку, которая девятнадцать лет, по собственному признанию Андреева, мотает ему нервы, с пятнадцатилетней девочкой, пусть даже и у Лариски очень маленькая грудь, очень худенькие плечи, очень трогательные губы… Хватит. Это называется дикая ревность, которая превращает человека в хищного и беспощадного зверя. В вепря, в гиену. В крокодила. Откусить Лариске голову. Я с силой сжала виски.
Хмель мой так же быстро прошел, как и недавно ударил в голову. Я выпила большую чашку крепкого чая с сахаром, съела жесткое невкусное печенье, зацепившись за понятную рациональную мысль – «Он покупает, ест, что придется», пошла умыться, стараясь излишне не любопытничать и не разглядывать его ванную.