Я постаралась не смотреть больше на ноги Игната и не раздражаться уж так сильно из-за неумных шуток. Заставляла себя смеяться.
Коломенское, которое я видела на картинках, к сожалению, зимой не произвело на меня особенного впечатления. Мы обошли кругом территорию, на которой оказалось не так уж и много памятников архитектуры, зашли в самую древнюю церковь с невероятно широкими белыми стенами. Когда я сказала, что ширина стены, наверное, три метра, Игнат стал их мерить ладонями, уверяя, что его ладонь равна листу А4 и сейчас он мне точно скажет, три метра там или нет. Говорил он так громко и так махал руками, что охранница попросила нас выйти.
Мы еще потоптались в центре усадьбы, я сфотографировала церковь и колокольню, и мы направились обратно к машине. Игнат непрестанно что-то рассказывал, бурно, активно, то и дело теряя нить, прерывая сам себя, а я его почти не слушала, не могла сосредоточиться, думала о своем. О вчерашнем концерте. Может быть, мы неправы? Андреев тоже человек. И имеет право ошибаться. К тому же, он нам объяснил логично: «Есть очень много явлений нашей жизни, по поводу которых хочется материться». Это – слабость. Но у него ведь могут быть слабости…
Размышляя, я не сразу поняла, откуда раздаются удивительные звуки. Я обернулась. Запел, загудел колокол на старой колокольне, которую мы только что обходили кругом, и я ее снимала с разных ракурсов. Мы остановились, даже Игнат замолчал.
Мощные гулкие аккорды огромных колоколов переплетались с легкими звонкими переливами множества средних и маленьких колокольчиков. Музыка – а это была именно колокольная музыка, а не просто звон, – лилась, заполняя собой все пространство, еще больше расширяя его. Белый, выпавший ночью снег, темно-голубое небо, на котором не было ни пятнышка, ни облачка, яркое холодное солнце, которое не грело, но заставляло жмуриться, тут же высветившиеся красивейшие старинные формы башен, куполов… Вот она, настоящая красота Коломенского, которую я разглядела только теперь, когда запели колокола.
Я присмотрелась и ахнула – всю эту феерию звуков издавала невысокая худенькая женщина, в синем недлинном пальто, белой шапочке… Если бы я встретила эту женщину на улице, то последняя профессия, которую я бы назвала, это звонарь. Она играла и играла, делала совсем короткие перерывы между звонами, и начинала новый перезвон.
– Я никогда ничего подобного не слышала, – проговорила я. – Это концерт? Часто здесь такое играют?
– Не в теме, – пожал плечами Игнат. – Ща погуглю. – Он стал тыкать пальцем в телефон, а я, закинув голову, слушать.