ходил,
так смотрел,
так по-хозяйски оценивал окружающих… Хотя… Кто знает. Может быть, он уже тогда чувствовал в себе гораздо больший потенциал. Вот ведь я, к примеру, не собираюсь работать в клубе методистом. Я же министром культуры России собираюсь быть…
Сулидзе окинул мгновенным взглядом нас с Ульяной, меня неприятно обдало холодом. На экране телевизора он выглядит значительно лучше… Я почувствовала сложный запах – что-то кисловатое. Гиперактивные люди очень часто имеют сильный природный запах, думаю, это один из древних способов заявить о себе. Вот идет впереди вожак, и он сильно пахнет… Все сразу ясно. Враги принюхиваются и прячутся… Женщины скользят следом, бледными покорными тенями… Хотя я тут же вспомнила жену Сулидзе, Мирьям. Она даже фамилию свою оставила девичью, и активно занимается правами женщин, будучи в браке с Сулидзе. Может быть, ее заставил заняться этим ее личный опыт?
Мы поздоровались с ним, коротко представились, не могу сказать, что Сулидзе сделал над собой хоть малейшее усилие, он даже не кивнул. На Ульяну еще раз посмотрел. У него был постоянно приоткрыт рот, видны зубы и слегка подрагивала верхняя губа, на которой проступили капельки пота или измороси, я не поняла, но выглядело это устрашающе. Казалось, он сейчас издаст рык и вопьется в тебя острыми длинными клыками. На меня он не обращал внимания, наступил на ногу и как будто не заметил этого, когда входил в дверь корпуса 1-В.
По длинному коридору Сулидзе шел, сопя и тяжело дыша, я смотрела на его затылок, коротко-коротко стриженый, седой, и пыталась вспомнить, какого он года рождения, я ведь только что читала. Он чуть ли не ровесник моей бабушки, а ей шестьдесят шесть лет…
Сулидзе обернулся и посмотрел на меня белыми глазами, в которых не было ничего, кроме ярости. Кажется, мои мысли попали ему в голову… Я постаралась улыбнуться как можно милее. Политик вздернул выцветшие брови, но ничего не сказал.
Ульяна сжала мне локоть и почти беззвучно проговорила: «Надо его предупредить о том, что это съемка неофициальная, для интернет-канала… Помнишь?» Я пожала плечами. Помнить-то я помню, но как начать разговор с Сулидзе, я не представляю. Мы пропустили нужный момент и так ничего ему не сказали.
Зря Андреев беспокоился, что Сулидзе не понравятся его скромные интерьеры. Тот как будто вообще не обращал внимания на то, что его окружает, был в каком-то своем мире. Вошел, даже не огляделся, сразу цепко выхватил глазами самого Андреева, первым, посмеиваясь, протянул ему руку. Я знаю, что у Сулидзе такая манера – он постоянно посмеивается, причем глаза его остаются неподвижными, и это очень страшно.