– Не застывай с ложкой! – привычно проговорила бабушка. Как будто время сомкнулось, как будто я сейчас схвачу сумку и побегу в школу, через два двора, через дорогу и еще через двор… – О чем думаешь?
– О большом, ба, – вздохнула я. – Ты же меня всегда учила смотреть дальше своего носа, вот я и смотрю – далеко и широко.
Бабушка сидела напротив меня за нашим большим кухонным столом, который раньше всегда был завален ее и моими тетрадками, и мама ничего не могла с этим поделать.
– Приезжай, пожалуйста, домой иногда, хорошо? Вкусно?
– Очень.
Когда я доела теплую, сладкую, нежную кашу, которую бабушка как-то особым образом растирает и взбивает с молоком, а то и со сливками, если они есть, бабушка встала, подошла ко мне твердой походкой (я видела, что она старалась идти энергично, с прямой спиной, не держась ни за что) и обняла меня, постояла так, потом отошла и сказала:
– У тебя поезд через четыре часа. Если надо что-то собрать, собирай. И пойдем прогуляемся, погода сегодня хорошая, синее небо даже проглядывает.
– В смысле – поезд? – изумилась я.
– Поезд. Средство передвижения. Санкт-Петербург – Москва, будь она неладна.
– Понятно… – осторожно проговорила я.
– Я купила тебе билет, – добавила бабушка.
– Зачем ты его купила? И как?..
– Молча. В Интернете. Я давно во всем разобралась. Я, что, зря столько дома сидела? Покупаю все, что надо, плачу карточкой. И тебе вот билет купила. На «Сапсан».
– Но зачем?
– Потому что тебе надо в Москву.
– Ба… – Я подошла к бабушке и обняла ее. – Точно мне надо туда ехать?
– Точно.
Я не стала спорить. Мы пошли гулять, и это была такая странная и удивительная прогулка. С бабушкой я не гуляла по городу, наверное, лет шесть или семь, с тех пор, как стала ходить сама в школу. Бабушка преподавала в другой школе, они с мамой решили когда-то, что это избавит нас от множества неудобств и двусмысленных ситуаций.
Как приятно вдруг, когда ты уже взрослая, живешь в другом городе, почувствовать себя маленькой, любимой, просто потому, что ты есть, самой лучшей, самой красивой и умной… Бабушка относится ко мне строго, не дает спуску, и все равно, сквозь ее строгое и принципиальное отношение чувствуется бесконечная любовь. Я не думала никогда об этом, потому что так была построена жизнь, это было естественно. Но теперь, пожив полгода одна, заботясь сама о себе, я стала ощущать это по-другому.
Мы гуляли по набережной, я рассказывала бабушке все то, что поняла, слушая Андреева, читая политические посты в Интернете. Она спорила со мной, но не слишком, больше слушала и кивала. Я удивлялась такой метаморфозе, произошедшей с моей бабушкой, но человек, оказывается, в любом возрасте может меняться, даже в таком солидном. Мысли и представления его могут меняться, самая же суть – вряд ли. Хотя что считать сутью? Мои мысли – разве это не моя суть? А если мои мысли – это мысли Андреева, которые оказались мне так близки, что стали моими? Что тогда я такое? Отражение Андреева? А он и не догадывается об этом…