– Чего?
– Да ничего, – неуверенно отозвался журналист.
Он снова зашагал к машине, а в голове продолжали вертеться непонятные мысли, сомнения, радостные предчувствия. Нечто подобное с Калачевым происходило в последний раз где-то в шестом или седьмом классе, когда к ним в гимназию перевели дочку нового завуча. Как ее звали? Маша? Катя?
Вспомнить не получалось, как молодой человек ни старался. Да и не важно это было. Чувства, которые обуревали его несколько месяцев в далеком детстве, он давным-давно успел забыть… И внезапно через столько лет они накатили снова. Нестерпимо хотелось вернуться в госпиталь, взять Гаяде за руку и… Саша даже не знал, что последует за этим «и…». Снова закружиться с ней в вальсе? Пригласить на ужин? Поцеловать? Да что это такое с ним происходит, черт возьми?
– Влюбился, ты влюбился! – будто отвечая на невысказанный вопрос, захихикал рядом Аладдин. Смуглое лицо мальчишки стало похоже на мордочку маленького шкодливого бесенка. Он хлопал Калачева по предплечью и приплясывал. – Теперь ты должен собирать за нее выкуп, иначе ее за тебя замуж не отдадут.
– Прекрати! – отмахнулся Саша. Но в душе что-то екнуло. Он даже почувствовал, что краснеет. Он! Краснеет! Перед каким-то малолеткой. Это было уже слишком. Калачев скроил максимально равнодушную мину и сказал:
– Не скрою – она очень красивая, но о женитьбе рано говорить. Я даже вашего языка не знаю. Как мы с ней будем говорить?
– Я помогу! – смеясь, ответил Аладдин. – Вы меня везде с собой берите, и я помогу.
Тут уже сохранять серьезность не получилось бы и у самого Будды. Александр фыркнул:
– Везде не получится, нахальная морда!
– Смотри, вон она, – ткнул пальцем в сторону госпиталя мальчишка.
Журналист обернулся. Внутри снова все затрепетало, сердце забилось быстрее. Он смотрел, как Гаяде аккуратно закрыла за собой входную дверь и начала спускаться по ступенькам.
Каждое ее движение было наполнено какой-то особенной грацией и каким-то сказочным достоинством. «Она действительно принцесса, – подумал Калачев и начал лихорадочно придумывать повод, чтобы подойти, но в голову лезли одни банальности. – Еще и Аладдин этот… Придется тащить маленького проныру за собой, чтобы перевел. Хотя можно и по-английски. Наверняка это будет звучать смешно. Но почему не попробовать? Как-никак, а я полноправная часть того мира, который на данный момент – это всё, что есть у сирийской аристократии, да и у всей Сирии в целом. Без нас максимум через два-три месяца этой культуры не будет, как и всего, что встает на пути черной реки халифата. Халифату не нужны никакие культуры, его задача уничтожить любой намек на культуру как принцип. У халифата есть культура халифата, и в ней не может быть таких, как Гаяде. Только наша безумная в своем смирении и мужестве орда может противостоять халифату, потому что халифат решает свои вопросы, а орда общие. Прав Джефф, называя нас ордой, и полковник прав: мы обязаны защитить мир от него самого».