— Дальняя дорога… Перемены… неприятности в трефовом доме…
Нянька прозябала в неизвестности, а вот эта — на черном фоне — пользуется успехом. В приемной — дамы в кольцах и мехах, форменные сюртуки и визитки, запах хороших духов.
В комнату, где происходит сеанс, эти надушенные дамы и кавалеры входят как-то смущенно, едва ли не робко, с таким видом, точно там за дверью их ждет сама судьба.
Дверь открывается. Выходит дама в трауре. Она взволнована и прикладывает платок к заплаканным глазам. Но теперь она улыбается и шепчет ожидающей ее молоденькой девушке:
— Удивительно! Прямо удивительно!.. Она уверяет, что будет удачно…
Потом из дверей выходит господин в очках. Он смущен. Навстречу ему поднимается дама:
— Ну что?
— Ерунда!.. А впрочем, многое угадала…
Пишущему эти строки гадалка задает вопрос:
— Не хотите ли спросить о чем-нибудь?
Я спрашиваю:
— Когда и где отыщется потерянное?
— Вам его вернут, — говорит пророчица, заглядывая на блюдечко, — и очень скоро. Я вижу здесь даже день — вторник.
Буду ждать вторника. Буду ждать с особенным нетерпением, ибо я… ничего не терял…
Говорят, что гадалка, обманывающая публику «на черном фоне», за свою десятилетнюю практику составила хороший капитал.
У нее дача в Финляндии, земля в Крыму и текущий счет в одном из банков.
С миру по нитке — голому рубашка.
Публика, посещающая эту «прорицательницу», главным образом состоит из женщин. Это они несли по нитке «на рубашку» голой гадалке, это они делали ей рекламу, увлекая к ней за собой мужчин…
Ева всегда останется Евой, в какие бы меха ее ни одевали…
Сергей Михеев
БАБУШКИНО ГАДАНЬЕ
Как сейчас, помню я эту, запечатленную еще в детстве, картину со всеми ее смешными, может быть, не важными, но родными деталями.
Вечер. Сквозь просветы опущенных драпри ласково и как-то неуверенно заглядывают осенние сумерки… Знаете — такие голубые… Голубые. Это сумерки… Вся гостиная похожа на чей-то громадный рот. Зубы — высокие кресла в белых парусиновых чехлах. По краям. Язык — красный пушистый ковер, — протянулся по скользкому паркету. Портрет плешивого, уютного человека со звездой на мундире… Круглый, приросший к полу стол. Диван… Дальше — запыленные печальные клавесины… Робкие улыбки свечей… Мистически-тихий шелест карт, которые — худые, цепкие бабушкины руки раскладывают в замысловатую фигуру. Мои горящие любопытством глаза. Старые набухшие карты… На лице у бабушки плохо скрытое ожидание и готовность ко всему… Иногда я начинаю сомневаться в бабушкиной порядочности — «не ведьма ли», — думаю я и незаметно оглядываю бабушку с ног до головы. Не найдя хвоста, несколько успокаиваюсь…