Гиду убедил Ённан, что ему надо будет выйти купить билеты, успокоил ее и вышел. Рассеянной Ённан было все равно, идет ли он покупать билеты или он уже купил их. Гиду вышел на террасу и некоторое время пытался закурить.
— Вчера приходила Ёнок поздно вечером, — сказала, подходя к нему, Ёнхэ.
Он не ответил.
— А вы почему на Чусок не приехали?
Гиду всё ещё пытался прикурить.
— Ёнбин и тетя Юн очень сожалели, что вы не приехали…
— Ёнбин сразу же вернулась в Сеул?
— Нет, сначала съездила в Чинджу.
— В Чинджу? Зачем?
— Ради отца, чтобы пройти обследование в областной больнице.
— Да? И что говорят?
— Язва желудка, кажется. Говорят, что не серьезно.
— Но он так плохо выглядит.
— Это все из-за того, что он сильно переживает.
Гиду покинул Ганчанголь и отправился к себе домой, в Дэбатголь. Как только он вошел во двор, старик Со, сидевший на каменной ступени перед домом и державший во рту сигарету, нервно вскочил. В темноте выражение его лица было плохо различимо, и казалось, что оно было мертвенно-бледно.
— Что вы тут делаете в темноте?
Услышав сдержанный голос Гиду, старик расслабился, искоса поглядывая на сына, поднялся на террасу и зажег лампу.
— Где она?
Отец пожал плечами.
— Где Ёнок, я спрашиваю?
— Откуда мне знать! — не поворачиваясь к сыну, бросил старик.
— Она взяла узелок с вещами и уехала утром, — выглядывая из комнаты, вставил младший брат Гиду.
— Утром? С вещами? — уточняя, переспросил Гиду.
— А твое дело идти и заниматься! — бросив угрожающий взгляд на Гису, старик резко закрыл дверь его комнаты.
— Черт! Что я такого сделал? — послышалось недовольное ворчание Гису.
— Так что — она как ушла утром, так и не возвращалась?
Отец молчал.
— Говорят, она заходила в дом аптекаря вчера вечером… Может, что случилось?
— Что может случиться?! Я‑то что? Разве я запрещал ей ухаживать за отцом или запрещал ходить в церковь? — не смея взглянуть в лицо сына, старик трусливо отводил глаза. Гиду почувствовал, что причина исчезновения жены кроется именно в старике.
— Так куда ж она могла уйти, не сказав и слова? Может…
— Ха, что ни говори, мне кажется, она загуляла. Молодая совсем, да еще и живет одна, — старик вздумал посеять сомнения.
— Ты это брось у меня! — тут же взорвался Гиду.
Старик съежился от страха.
— Пусть даже небо рухнет, Ёнок не из тех! — выказав свой гнев, Гиду быстро встал, вытащил из кармана несколько помятых купюр, с презрением бросил их на пол перед отцом и вышел из дома. В этот момент страх невыразимой силы объял старика Со.
Уйдя из дому, Гиду долго бродил по пристани, словно пес, потерявший хозяина. Под конец зашел в хорошо знакомую ему пивную. Каждый раз, когда Гиду находился вдали от жены, он испытывал к ней щемящее сострадание, которое при встрече с ней переходило в отчуждение, и исчезало всякое желание к ней. И вот Гиду оказался перед фактом — Ёнок ушла из дома. Он был в растерянности. Сидя в пивной, он молча выпивал стакан за стаканом, по-черному материл официантку и бил ее по щекам. Когда пивная стала закрываться, Гиду грубо завладел ею и провел с ней ночь, чтобы забыться.