Касание ее кожи подобно удару тока, оживляющему мое тело, и сердце моментально ускоряет ход. Тэйлор Челси мое электричество.Тепло ее кожи искрится в моих венах, короткой секундой залечивая месяцы тоски по ней.
Вздрогнув, она снова прячет руку.
-Милая, я уехал в Нью-Йорк, потому что мне нужно было решить проблемы. Одному, вдали от тебя. После той ночи я понял, что моя реакция на происходящее была неправильной. Головой я понимал, что ты ни в чем передо мной не виновата, но это не помогало избавиться от сомнений и ревности. Это было сильнее меня. Мне всюду мерещились парни, которые хотят тебя отобрать... Поэтому я получал помощь.. .там, в Нью-Йорке.
- Трахая всех подряд, - зло ухмыляется Тэйлор, кривя губы.
Черт с ним, я это заслужил.
- Нет,- мягко возражаю ей.- Последний секс у меня был в Лос-Анджелесе, в твоей квартире девяносто четыре дня назад. Я консультировался у психоаналитика трижды в неделю.
Лицо Тэйлор дергается, когда она пытается не смотреть в мою сторону. Маленькая лисичка. Я слишком хорошо ее знаю. Она умирает, как хочет услышать, что я скажу ей дальше.
- Мне потребовалась помощь квалифицированного специалиста, чтобы понять, что моя патологическая ревность и хроническое недоверие уходят корнями в детство, а события последних лет лишь усугубляли давно имеющуюся проблему.
- У тебя было прекрасное детство,- фыркает Тэйлор.-Ты сам мне говорил.
- У меня было замечательное детство, - соглашаюсь с ней. – И родители, о которых каждый может только мечтать. Поэтому я никогда не чувствовал себя ущербным в глазах других детей из-за того, что меня усыновили.
Мне, наконец, удалось привлечь внимание Тэйлор. Приоткрыв розовый ротик, она изумленно глазеет на меня.
-Усыновили? Но… как… Ты никогда об этом не говорил.
- Это потому, что я не люблю об этом вспоминать. Мои биологические родители отказались от меня в возрасте четырех лет. Никакого рукоприкладства, насилия, ничего подобного... Просто в один прекрасный день они почему-то решили, что я им не нужен, и отдали меня в приют. Я был слишком мал, чтобы горевать об этом. Я не провел в приюте и недели, когда мама с папой забрали меня, так что мне не удалось вкусить сиротской жизни. Первое, что я помню о своем отце, это то, что он дал мне в руку леденец и сказал: «Идем домой, сынок. Тебя больше никто не обидит». Он сдержал свое слово, поэтому я никогда не рассматривал тот факт, что от меня отказались близкие люди, как что-то, способное нанести психологическую травму или как-то повлиять на мои поступки в будущем.
Злость в глазах Тэйлор гаснет, теперь в них плещется сочувствие.