В сердце у меня пели птицы. Мой пенис был совершенен, как пирамида Хеопса, волосы библиотекарши восхитительно пахли шампунем, и даже диван по упругости оказался вовсе не далек от идеала. Отличный диван с подушками, собранный и обтянутый вручную. Из тех добрых старых времен, когда люди еще умели делать диваны.
– Отличный диван, – сказал я.
– Совсем убогий. Никак не соберусь выкинуть да новый купить.
– Оставь себе этот, не пожалеешь.
– Ладно, оставлю…
Бинг Кросби запел «Дэнни-Бой» – и я, не удержавшись, запел вместе с ним.
О, Дэнни-бой, зовет труба в дорогу
В леса и долы, где ручьи журчат
Пожухли розы, осень у порога —
Пора тебе идти, а мне скучать
Так возвращайся – летом ли, зимою,
Когда устанет мир под снегом спать,
В густой тени или в палящем зное —
О, как тебя мне будет не хватать…
– Твоя любимая песня? – спросила она.
– Она, – кивнул я. – В третьем классе я играл ее на губной гармошке. Занял на школьном конкурсе первое место и получил в награду целую коробку карандашей. Представляешь – в детстве я здорово играл на гармошке…
Она рассмеялась.
– Все-таки, жизнь – удивительная штука…
– О да, – согласился я.
Она снова поставила «Дэнни-Бой», и мы с Бингом спели еще раз.
А если вдруг увянут все левкои
И я пойму, что ты уснул навек
Я отыщу тот луг, где ты покоен,
Приду и передам тебе привет.
Так возвращайся – летом ли, зимою…
Я спел второй раз, и мне вдруг стало очень грустно.
– Ты будешь мне писать? – спросила она.
– Буду, – ответил я. – Хоть и не знаю, доходит ли оттуда корреспонденция…
Она разлила по стаканам остатки вина и отпила глоток.
– Сколько времени? – вдруг вспомнил я.
– Полночь, – сказала она.
– Значит, ты действительно чувствуешь, что можешь меня прочесть? – спрашивает она.
– Да, и очень сильно. Твоя история запрятана очень глубоко. До сих пор я не замечал ее. Но должен быть способ ее прочитать.
– Если ты так чувствуешь – значит, так и есть…
– Наверное. Но способа-то я пока не придумал.
Мы сидим на полу хранилища, опираясь на стену, и смотрим на черепа. Те смотрят на нас и безмолвствуют.
– Если ты чувствуешь очень сильно – значит, с тобою что-то случилось совсем недавно, – рассуждает она. – Попробуй вспомнить, что происходило с тобой, когда твоя тень начала терять силу. В цепочке событий и спрятан ключ. Ключ ко мне и к моей истории.
Я сижу на холодном полу, закрыв глаза, и вслушиваюсь в напряженное молчание черепов.
– Сегодня утром шесть стариков копали яму у меня под окном. Я так и не понял, кого они собирались в ней хоронить. Но яма была очень большая. Меня разбудил звон лопат о мерзлую землю. Казалось, они копают яму у меня в голове. А потом выпал снег, и яму занесло.