Кажется, он даже немного дымился.
— Б. здесь? Пусть войдет, — раздался сердитый голос.
Когда твое имя произносят вслух дважды в течение четверти часа, то это не сулит ничего хорошего. Темноватые покои полностью соответствовали моим представлениям о том, как должен выглядеть кабинет мыслителя, и поэтому я не удивился высоте набитых книгами стеклянных шкафов, массивности стола из черного дерева, инкрустированного, как поговаривали, человеческой костью, гадюке в спирту и черепу homo felix[2] на толстом томе энциклопедии. Что еще? Ах, да, картины. «Девочка с персями», «Панда, держащая фейхуа» и, конечно, «La negresse au champ qui fleuronne»[3] — известные каждому любителю живописи шедевры великого Писсако. Добавим ко всему этому высокие, обшитые орехом потолки и стрельчатые окна, из которых открывался бы отличный вид на лежащие по ту сторону городской стены муравчатые холмы, если бы не закрытые жалюзи. Полуденное солнце пробивалось сквозь щели и ложилось огненной лестницей на паркет. Блестящий маятник напольных часов не торопясь нарезал время на ломти. В углу, за ширмой с изображением карты мира, свернутый в рулон, стоял ковер-самолет.
— Ну что же, неплохо.
Я обернулся. Дубовый посох, на сучковатом навершии которого сидел желтоглазый филин, расшитый золотыми звездами колпак из синего бархата и длинная, должно быть, седая, но окрашенная хной борода. Хозяин всего вышеперечисленного смотрел на меня в упор, насмешливо подняв лохматую бровь.
— Неплохо, — повторил он. — Но боюсь, что твое представление о волшебниках не отличается оригинальностью. Окажись на моем месте сыщик, то он бы, конечно, картавил, нюхал кокаин и играл на виолончели. А как, по-твоему, должен выглядеть футуролог? Ресторанный критик? Туалетный гид? Стояльщик в очереди? Испытатель презервативов?
Застигнутый врасплох, я безмолвствовал.
— Нет, ну каков наглец, — продолжал куражиться Логос, — вот так вот запросто взял и меблировал на скорую руку чужое психическое пространство да и меня самого, я вижу, приодел.
Даже бороду покрасил! А что, мне нравится: недорого, но надежно. А еще раз слабо?
Помятый смокинг с квелой гвоздикой в петлице, мутные глаза, как будто на них подышали да протереть забыли, щегольские бачки и интересная бородавка на лиловом, как ликер, носу выпивохи.
Логос рассмеялся, возвращая реальность в исходное положение.
Лишенное всяких признаков, но хорошо освещенное невидимым источником света пространство было абсолютно пустым, если не считать ростового зеркала, в котором отражался высокий, бритый, одетый в обычную черную пару мужчина, в котором не было ничего необыкновенного, только темные глаза никогда не улыбались, даже если улыбка приподнимала уголки его скорбных, сильно накрашенных губ.