— Опочивальня, — чуть ли не по слогам повторил Олаф, словно это хоть как-то могло мне помочь. — Там, где возлежат на полатях, застеленных перинами, и предаются всяческим утехам. Преимущественно плотским.
— А-а… — Захотелось хлопнуть себя по лбу, ведь это было элементарно! Особенно учитывая то, кто это произнес. — Но что за слово такое странное? От чего образовалось? Опочить? Чивать?
— Почивать, — поправил меня викинг с таким видом, будто это было очевидно. — Опочивальня — старорусское слово, обозначающее спальню. А почивать — спать.
— Ах, ну раз старорусское… — Я фыркнула. — Тогда простите, в этом я не сильна. Мне как-то ближе древний арабский.
— Неужели я тебя в чем-то превосхожу? — шутливо загордился Олаф, на что я пригрозила ему кулаком, и он вмиг замахал на меня руками. — Все-все, боюсь-боюсь!
— Смотри мне! — пригрозила снова, но не выдержала первой — засмеялась.
Я не понимала, зачем мы это делаем — придуриваемся, словно дети, уже давно миновав все границы разумного, но и не желала лезть сейчас в дебри анализа. Нам было легко и просто, и мне это нравилось. Не надо было следить за производимым впечатлением, не было необходимости задумываться о том, что сказать и уж тем более — как.
Олаф сдержанно ухмылялся, еще не рискуя смеяться в открытую, но я видела, что его это забавляет не меньше. Но вот он вроде бы посерьезнел, хотя во взгляде, наоборот, только прибавилось хитринки, и рокочуще произнес:
— Так что, душа моя, не пора ли нам проследовать в опочивальню? Луна уж взошла, а завтра день предстоит непростой. Отдохнуть надобно.
Интонация показалась мне странной, точно он произносил не просто слова, а нечто возвышенное, написанное поэтами прошлых веков. Опять старославянские штучки? Или вообще — староскандинавские? Хотя какая, по сути, разница? Все они настолько соседи, что одно уже давно смешалось с другим и не разобрать, где что.
— Надобно, — согласилась в итоге и приняла протянутую ладонь.
Весь вечер мы провели в нижней гостиной, вольготно расположившись на огромном диване вдвоем. Из одежды на мне был новый шелковый халатик со звездами на темно-синем фоне, а на Олафе — лишь трикотажные домашние брюки, но это нисколько не мешало нам дурачиться. Вплоть до той секунды, когда меня прижали к себе и загадочно произнесли:
— Тогда проследуем.
Следовали странно. Сначала меня просто обняли, затем мужские ладони скользнули ниже и уверенной лаской прошлись по ягодицам. Внезапно меня слегка подкинули вверх и буквально вынудили обнять ногами мужскую талию. Удовлетворенно ухмыльнулись в мое озадаченное лицо и поудобнее расположили руки. Одна легла под ягодицы, не позволяя сползти вниз, а вторая — на спину между лопатками, запрещая отстраняться.