— Прости меня, — неловко добавила я, признавая свою вину и думая о том, как же я могла так высокомерно относиться к Миранде все это время.
Мне часто хотелось получить прощение у тех или иных людей, но никогда — у Миранды.
Я подняла глаза, желая, чтобы мой взгляд проник сквозь потолок, сквозь небо и обратился туда, высоко-высоко. Прости меня, Господи!
Лицо Миранды смягчилось, и на нем появилась легкая улыбка. Она согласилась.
— Спасибо, — пролепетала я.
В кабинете я предложила ей занять мое место за столом и наблюдала за тем, как она изучает три страницы с цифрами.
Миранда взглянула на меня, и я увидела, как ее лоб изрезали глубокие морщины.
— Это займет некоторое время.
— Хорошо, — сказала я с облегчением. — Я буду в гостиной — займусь корреспонденцией.
Час спустя Миранда позвала меня. Я бросилась в кабинет, молясь о том, чтобы она сообщила мне хорошие новости. Или, по крайней мере, чтобы эти новости были лучше, нежели я заслуживала.
Она пододвинула ко мне бухгалтерскую книгу; чистые страницы были заполнены новыми цифрами — и подведены новые итоги. Прямо рядом с теми, которые возвещали о том, что мы превысили лимит. В один день Миранда совершила то, над чем я билась несколько недель.
— Не хочешь проверить?
— Нет, — отшатнулась я.
Миранда удивилась.
— Не могла бы ты сделать кое-что еще? — спросила я.
Последовал короткий кивок.
— Мне нужно составить отчет для попечительского совета. Не просто итоги, а проценты и все такое прочее. И еще, нужно указать, где именно мы вышли за рамки нашего бюджета. Можешь ли ты подготовить и это тоже?
— Да.
Я положила руку на дверную ручку, но помедлила, прежде чем выйти в коридор. Я не могла обернуться. Не могла посмотреть ей в глаза.
— И еще, Миранда. Не согласишься ли ты сопровождать меня на завтрашнем собрании попечительского совета, чтобы презентовать бюджет?
— С удовольствием приду, — ответила она, и в этих словах не было ни капли торжества.
— Спасибо, — сказала я и с поникшей головой побрела прочь.
* * *
Май уже расцветал в полную силу, и дни стали намного длиннее, но холм, в тени которого располагался наш городок, окутывал его сиреневыми сумерками быстрее, чем нам того хотелось. Я сидела на крыльце, положив подбородок на колени, и думала о Блэйне, чья ферма была ближе к центру долины. Там солнце баловало землю дольше и зеленые побеги уже стелились на глинистых полях. Затем я заставила себя подумать об Эрле. Помнил ли он о нас? О наших нуждах? Вернется ли он с новостями о финансировании, которые я так неистово хотела услышать?
Мне хотелось, чтобы мое сердце затрепетало при мысли о его возвращении, но вместо этого я ощутила лишь нетерпение и вздохнула. Почему мое сердце не слушается моего разума? Казалось, оно такое же упрямое, как рот Синтии, который отказывался открываться, когда ей нужно было декламировать стихи перед аудиторией.