На миг я увидела маленького мальчика, выглядывающего из-за спины старшего брата. Испуганного. Неуверенного. Вцепившегося в руку Блэйна. Я потащила их за собой в теплую кухню, манящую ароматом свежеиспеченных булочек и хлеба. Шаг за шагом, Картер приближался ко мне и в конце концов уселся ко мне на колени. Вскоре он допивал второй стакан горячего молока.
А сейчас мне хотелось обхватить ладонями лицо этого почти взрослого парня и заставить его послушаться меня. Разве он не понимал, что я здесь не для того, чтобы осуждать его, а для того, чтобы ему помочь?
Картер отвел взгляд и посмотрел на Эрла, а затем на мистера Комстока. Паренек еще глубже вжался в кресло и лишь тогда кивнул.
— Спасибо, — тихо произнесла я.
Мы встали. Я пожала руки мистеру и миссис Комсток, затем положила ладонь на плечо Картеру и увлекла его за собой на улицу.
Эрл запрягал лошадь и готовил коляску. Мы с Картером остановились неподалеку.
— Я горжусь тобой, — сказала я, поднявшись на цыпочки, чтобы взглянуть ему прямо в глаза.
Картер поднял ворот пиджака и засунул руки глубоко в карманы.
— Будь осторожен, не попади в неприятности.
Он кивнул. За моей спиной заржала лошадь. Я отступила к коляске, где ждал меня Эрл.
— Я молюсь за тебя, Картер, как всегда.
Он поднял руку на прощание, потом опустил голову и медленными широкими шагами побрел к сараю Комстоков.
Эрл помог мне взобраться в коляску. Я чувствовала напряжение, которое скопилось за день. Сейчас, когда мы поговорили по душам, Картер должен успокоиться и взяться за ум. Я обязана верить в это. Ибо если он продолжит идти по той скользкой дорожке, на которую встал, мрачные пророчества людей вроде мисс Пембрук и миссис МакНил — и даже его собственного брата, — которых я так боялась, могли сбыться.
* * *
В день, когда должен был состояться прощальный прием Хейзел, первые крупные капли весеннего дождя упали на вычищенный подоконник. Даже знаменитые пироги миссис Фор не могли развеять мрачное настроение тех, кто собрался сегодня, чтобы попрощаться с Хейзел.
Единственным, кто не поддавался унынию, был профессор Стэплтон.
С улыбкой, которая появилась на его обычно серьезном лице, он вел светскую беседу с членами попечительского совета и их супругами, лишь изредка отводя глаза от своей будущей жены. При виде этого в моей душе поселилась грусть. Я так надеялась, что любовь Блэйна ко мне будет такой же постоянной, такой же крепкой. Такой же очевидной для всего мира.
Но о Блэйне нельзя было даже думать. Я должна была взять себя в руки, приободриться и приложить все силы, чтобы те, кто поддерживал наш приют, продолжали нам помогать. Если Дом не выживет, мое сердце разорвется.