— И грубым невежей вас никто не называл?
— Никто.
Герцогиня не сумела удержаться от улыбки.
— Ваша мать никогда бы не позволила вам так себя вести.
— Совершенно верно.
Он взглянул на Маргарет с неким подобием уважения.
— Простите меня за мои дурные манеры.
— Мне тоже жаль, что наша встреча началась так скверно.
Она откинулась на спинку кресла.
— А теперь рассказывайте. Что привело вас сюда?
— Вы отлично знаете, что. Я приехал сюда, поскольку готов жениться. Хоть прямо сейчас. Или, выражаясь точнее, вступить в повторный брак.
Он произнес это настолько буднично, что у Маргарет зародилось подозрение.
— Вам удалось добиться благосклонности некой молодой особы? Той, о которой вы прежде упоминали?
Лорд Кирк насупился:
— Полагаю, именно вы мастерица по части составления самых невероятных брачных союзов.
— Ах, даже если это и так, то быстро подобные вещи не делаются.
— Долгие ухаживания — не моя стихия, будь по-другому, я бы не приехал сюда.
Кирк отставил трость в сторону.
— Как вы наверняка уже заметили, за годы, прошедшие со смерти моей жены, я успел отвыкнуть от женского общества.
— Ее не стало шесть лет назад, если я не ошибаюсь?
— Семь. Я женился на Элспет, едва мне исполнилось восемнадцать, и союз наш, хотя и продлившийся всего три года, был счастливым.
Это обнадеживало, и Маргарет невольно спросила себя, каким был лорд Кирк в те далекие дни. Определенно не таким угрюмым и неотесанным мужланом, как сейчас.
Внезапно Кирк вздрогнул и схватился за колено. Губы его побелели.
Герцогиня благоразумно сделала вид, что ничего не заметила, а мгновение спустя он снова выпрямился в кресле.
— Прошу прощения. Колено иногда… — С досадой поморщившись, Кирк махнул рукой. — Как я уже говорил, после смерти Элспет я жил уединенно и редко появлялся в обществе.
— Но почему так, скажите на милость?
Он посуровел:
— Надоело терпеть то, что все от меня отшатываются.
— Ах вот оно что, — проговорила герцогиня. — И вы решили бежать от всех.
— Бежать? Отнюдь. Мне просто надоело. Я счастлив в окружении своих книг и музыки. Или был до недавнего времени… — Выражение его карих глаз на мгновение изменилось, но герцогиня не могла с точностью утверждать, что ей это не показалось, потому что мужчина опустил взгляд на свою сжимавшую колено руку, и густые ресницы скрыли его глаза. — Я и раньше не был человеком света, однако в одиночестве, должно быть, растерял последние остатки светских манер.
— Видимо, так и есть. Мне остается лишь порадоваться, что вас сейчас не видит ваша матушка. Она отругала бы вас за такое поведение.
В его глазах заплясали веселые огоньки.