— Сейчас это больше напоминает долгую повинность по расчистке конюшен, причем после того как тебя знатно лягнула лошадь.
Кирк, усевшись на край кровати, стал стягивать обувь.
— Осмелюсь сказать, так оно и есть, — усмехнулся камердинер. — Но вы уже достаточно далеко зашли, милорд. И было бы грустно отступить сейчас.
Честно говоря, как бы Кирку сейчас ни хотелось вернуться к прежней спокойной и размеренной жизни в замке Фордайс, он прекрасно понимал, что уехать не может и — будь все проклято! — просто не имеет права. Это означало бы бросить Далию в замке на съедение потенциальным ухажерам. Буквально сегодня вечером в гостиной, когда Кирк подошел к ней незадолго до ссоры, он заметил, как пялился на нее этот дурак — как его бишь: Даллон? Далтон? Что-то на «Д».
Мало задумываясь о любви, Кирк, тем не менее, отлично понимал, что она существует и что неискушенная молодость нередко ошибочно принимает за нее физическое влечение.
«Будь я проклят, если оставлю Далию среди этих дураков и невежд! Она и в свете-то, по сути, впервые. Надо будет обсудить это с герцогиней».
Он сбросил рубашку, стянул лосины и поковылял к манящему медному чану с горячей водой.
Когда Кирк с блаженным вздохом опустился в душистую воду, Маккриди хихикнул.
— Уже лучше?
— Немного.
Кирку нравился этот внушительный чан. Он был куда больше, чем в его замке Фордайс. Но горячая вода хоть и усмиряла боль в ноге, однако никак не избавляла от тягостных размышлений о Далии и их размолвке.
Опустив голову на подголовник, он погрузился в ванну. Как им вернуться к былым отношениям? Герцогиня не так уж и часто выступала в роли дуэньи Далии, и Кирк решил, что не стоит просить ее о помощи, чтобы все не обернулось против него самого.
Нет, лучше оставить все как есть, но самому стать ее опекуном в свете. Разумеется, это потребует всей его дипломатичности, но вполне осуществимо.
Увы, но это никак не решает его главную проблему — как преодолеть разверзшуюся меж ними после того проклятого поцелуя пропасть. Он даже толком не знал, с чего начать.
— Женщины — непостижимые существа.
— Точно. Одна непостижимее другой. — Во взгляде камердинера читалось любопытство. — Вы ведь уже были женаты, милорд? Выяснили ли вы за годы брака что-нибудь полезное для себя?
— Нет. Элспет была другой. Ничего общего с Далией. Да и я был другим. Мы ведь обвенчались молодыми, даже слишком молодыми. Поэтому мы и тяготели к драматизму, а наши отношения, хоть и основанные на любви, были достаточно неровными.
— От этого волком взвоешь.
— Это уж точно. К счастью, теперь я слишком стар для подобных глупостей.