«Я обманывал себя. Я жаждал видеть ее в своем доме, в своей постели. Особенно в постели. И поцелуй — тому доказательство».
— Она одновременно и враг, и главный трофей.
— Так точно, милорд.
Маккриди повесил сюртук и жилет в шкаф. Потом бросил рубашку и шейный платок в аккуратную кучку для отправки в прачечную у двери.
— Итак, вопрос в том, как мне быть дальше? — Лорд Кирк откинулся на спинку ванны.
Взяв его обувь, камердинер извлек из нижнего ящика шкафа небольшую жестянку и мягкую белую тряпочку, затем уселся у камина, чтобы видеть сидящего в ванне лорда.
— Будь вы правителем страны и пожелай вы завоевать другую страну, что бы вы предприняли?
— Я предложил бы своего рода договор о перемирии, чтобы можно было прийти к соглашению без пушечной пальбы.
— Совершенно верно, милорд. — Маккриди открыл жестянку, окунул в нее тряпку и стал начищать обувь. — А что бы вы предложили прекрасной враждебной нации ради того, чтобы добиться от нее капитуляции и пропуска ваших войск в ее владения?
Кирк минуту или две молчал, обдумывая ответ и сосредоточенно намыливая плечи. Наконец он кивнул.
— Пищу. Еду.
— Еду? — удивился Маккриди.
— Нечто такое, что она — другая нация, то есть, — любит, но чего у нее нет. К примеру, груши. Она обожает груши.
— О, герцогиня сама обожает груши, потому не бывает такого обеда в замке Флорс, на котором их бы не подавали.
— Черт. Значит, груши тут не годятся. — Но Кирк знал о Далии кое-что еще. — Я собирался подарить ей книги, купленные тобою в городе. Они ей понравятся, хотя их всего три.
— Для начала трех наверняка хватит.
— Нет-нет. Я хочу, чтобы она поняла, что мое отношение к осаде самое серьезное. Трех книг мало. Нам предстоит многомесячная война. А потому моя первая вылазка должна быть весомой.
Маккриди методично начищал носок ботинка.
— Из того немногого, совсем немногого, что мне известно о женщинах, — им страшно нравится, когда ради них кто-то способен постараться.
— Постараться?
— Да. Возможно, вам следовало бы присовокупить к этим книгам нечто еще. Ценное, свидетельствующее о вашем отношении к ней. Женщины любят, когда ради них мы прикладываем старания.
— Но какого рода должны быть эти старания? Едва ли я смогу продемонстрировать ей свое мастерство игры в шахматы или нарды, и, проклятье, я совершенно не умею сочинять стихи, хотя герцогиня убеждена, что для этого необходимы лишь перо, бумага и время.
— Если вы не можете сочинять стихи, то что вам мешает хотя бы прочесть мисс Балфур одно стихотворение? Нежно, вкрадчиво, выразительно.
А что? Замысел не так уж и плох. В свое время он частенько читал Далии вслух, и, казалось, ей всегда это было по душе. К тому же и труда это не составит.