Что в полку о нем сейчас думают? Может, со счетов уже списали? Если кто-нибудь из сотни добрался до Марьевской, расскажет, конечно, как и что было на станции. А про Моторина, про него, Тимофея, про остальных что можно сказать? Погибли? В плену?.. И Субботов молчит. Возможно, и его уже схватили семеновцы. Так чего же Тимофею дожидаться тут?..
Солнце закатывалось за гребни сопок. Угасающий августовский день в последний раз вспыхнул на дальних увалах яркими алыми отсветами и потух, запепелился, как догоревший костер. Заимку окутали сумерки, сдавила глухая тишина.
В вечерней тиши Тимофей услышал топот копыт. Он приподнялся, выглянул из-за копешки. К избе подъехало пятеро всадников в форменном обмундировании — белоказаки. Тулагин зарылся в сено, приготовил, маузер.
— Станичник! — постучал в дверь ножнами один из всадников.
— Кому там приспичило? — отозвался бас Чернозерова.
Двое скрылись в избе, остальные остались у лошадей. Закурили.
Из избы выскочила Варвара. Она озабоченно пробежалась до сарая, взяла вилы, заспешила к копнам. Возле первой покрутилась, пробормотала что-то чуть слышно, приблизилась ко второй, где прятался Тулагин.
— Не наделай греха… Они скоро уедут, — разобрал Тимофей ее бормотание.
Варвара отдалилась к третьей копешке, наколола небольшую охапку сена, отнесла лошадям семеновцев.
— Разнуздывайте, — шумнула белоказакам. — Отощали небось кони-то. — Она махнула рукой на избу. — Там разговору надолго.
Но из дверей уже выходили белогвардейцы и с ними Чернозеров.
— Дык я што, жеребчик-то теперь, считай, казенный, — басил старик. — Раз отдал его в войско атамана Григория Михайловича, значитца, однако, отдал. Вона он под сараем отдыхат. Забирайте, раз надобно… А хозяин так-таки и не нашелся?
— Хозяин его — их благородие есаул Кормилов, — отвечал на бас Чернозерова тонкий, уже где-то слышанный Тулагиным голос. — Хворый он посейчас, но, слава богу, выздоравливает. А коня угнал красный сотник, да недолго пользовался: сгинул, видать.
Чернозеров вывел из-под сарая кормиловского жеребца. Один из белогвардейцев взял его в повод. Всадники тронулись от заимки.
Курок маузера жег палец Тулагина. Всадить бы весь магазин в «гостей». Вот они, рядом проезжают, каждого достать можно. Но нельзя, не имеет права Тимофей это сделать. На Чернозерова беду накличет.
Когда Тулагин вернулся в избу, Чернозеров сказал раздосадованно:
— Шапкин, атаман наш, за жеребцом приезжал. Тьфу! Поганый, однако, человечишко, прости господи.
В субботу Чернозеров привез записку от Софрона, в которой тот сообщил, что разослал людей: Хмарина — в Колонгу, там, кружит небольшая группа из моторинского взвода, Ухватеева — к Холодной. Ниже станции, якобы километрах в двадцати от Серебровской, действует несколько красных конников. Под конец Субботов прописал о том, что семеновские войска будто заняли Александровский Завод, Сретенск, Нерчинск, Дарасун, вот-вот в Читу войдут. Боец Глинов, родом из здешних мест, ходил по окрестным станциям и подтвердил эти сведения. А еще он прослышал от верных людей, что командующий фронтом Балябин издал приказ на роспуск красногвардейских полков и отрядов.