— Давайте за встречу еще по одной, дядя.
Филигонов налил рюмки. Выпили.
— Вы, гляжу, после ранения. Где вас так хватило?
В глазах Кормилова блеснул огонь:
— В Серебровской.
— Бой был, наверное, жаркий?
— Жаркий…
Скошенная к плечу голова есаула вскинулась, чирьевые бугорки на его впалых, землистых щеках раскраснелись, покрупнели.
— А ты вроде ничего: цел, невредим.
— Невредим, — Филигонов взялся за четверть. — Пока, дядя, ничего мне не вредило. Даже она, родимая… — Он похлопал по бутылке с водкой.
— Это все до поры до времени, — неопределенно сказал Кормилов.
— Пока везло все время. Мне ведь в жарких боях участвовать не доводилось, — снова разлил по рюмкам водку Филигонов. — Ни на фронте с германцами, ни тут. Там по хозяйственной части служил, а здесь мобилизацией больше занимался… Я, как прибыл с фронта в Читу, сразу смекнул, с новой власти, народного Совета, толку не будет. Семенов — это да!.. Ну и на третий день после приезда махнул из полка. Сначала домой заскочил, потом в Акшу пробрался. Там нашел людей генерала Шильникова, сказал, кто и откуда, попросился в войско атамана. Приняли… Сначала, понятно, проверили, а уж после доверились. Дело дали. В основном занимался набором казаков в особый маньчжурский отряд. Шильников отметил мое усердие, представил к званию хорунжего… В сентябре полусотню получил и вот в Ургуе гарнизон обосновал. А вы, никак, при штабе Андриевского?
— После ранения по тыловой линии определили. — Рот есаула дернулся в скептической усмешке. — По связям с торговыми людьми.
— Бог ты мой! — обрадованно прогортанил Филигонов. — Так это же, дядя, нам удача в руки! По такому случаю не грех еще пропустить. За удачу!
Филигонов опрокинул рюмку в рот. Кормилов только пригубил.
— Я теперь много не употребляю, — объяснил он свою воздержанность, сделав косой жест головы к плечу. Выждав, когда племянник перестанет жевать закуску, есаул продолжал: — Говоря честно, Авдюша, тыл, торговля меня сейчас совсем не интересуют. Они и в прежние времена мне не очень по душе были. Раньше я занимался скупкой овчин, стремился где только можно куш урвать лишь оттого, что настоящей, горячей, работы не находилось… — В глазах Кормилова замелькали тени переболевшей, но не до конца заглушенной душевной тоски. — Я многие годы ждал такой работы и дождался! — Брови есаула подпрыгнули вверх, тени в глазах пропали, зрачки заблестели. — Мне в бою гулять — вот моя жизнь!.. Спасибо Семенову, что дал нам волю! Погулял я со своим эскадроном нынче… — И опять в глазах тени. — А теперь, как видишь, по тыловой линии. Под началом штабной крысы Редкозубова…