Филигонов пододвинул Кормилову рюмку:
— Выпейте все ж, дядюшка.
— Нельзя мне.
— Ну, половинку хотя бы.
— Нет, нет, Авдюша.
— Да, совсем запамятовал, — вдруг хлопнул себя по лбу Филигонов. — У меня ж тут находится дочь Шукшеева. Елизара Лукьяновича! Она мальца родила, меня крестным отцом быть ему просит. Я за ней вестового посылал, хотел, чтобы сейчас пришла, но она сегодня не может, дитем занята. Завтра придет. Увидите, ничего краля…
Кормилов перебил племянника:
— Про эту пленницу, Шукшееву, я уже знаю. Из твоей депеши Андриевскому. Благодаря ей и нашел тебя, кстати. Так вот, насчет пленницы. Сомнения у меня закрались, что она Шукшеева. У купца никогда не было дочери.
— Я тоже вначале сомневался. Все гадал: откуда у Елизара Лукьяновича дочь? А потом, как выяснилось, все очень просто: она ему не родная, а приемная дочь-то.
— Насколько мне помнится, и приемной у него не было.
Филигонов заметно хмелел.
— Помнится… Что вам может помниться, дядя?! — Он опять удальским приемом опрокинул в рот очередную рюмку, поднялся из-за стола, нетвердо обошел его вокруг, подсел к Кормилову с другой стороны. — Прикиньте, сколько времени прошло, как вы бывали у Шукшеева. То-то и оно. Считайте, шесть лет. За это время не только приемную, шесть родных дочерей приобрести можно.
— Можно. Ты прав, — засмеялся есаул.
— Нет, тут сомневаться нечего. Шукшеева она, это точно.
Филигонов потянулся до новой рюмки:
— Я хочу просить вас, дядюшка, взять ее с собой в Читу. А там Елизар Лукьянович по первому знаку прискачет из Могзона за дочерью и внуком. За такую услугу он озолотит нас. — Отхлебнув из рюмки водки, Филигонов мечтательно поднял кверху глаза. — Чего доброго, глядишь, и породнимся… Краля ничего!.. Только бы слово купца, без раздумья взял бы ее в жены.
Кормилов насмешливо скривился:
— С чужим приплодом?
— Зато с богатым приданым.
— А как быть с ее мужем?
— И-эх! В том-то и загвоздка. — Филигонов взял рюмку. — Быть бы ему убитым — вот о чем молю. — Он жадным глотком отправил в рот недопитую водку.
— Много пьешь, — заметил племяннику есаул.
— А что? По случаю нашей встречи не грех. В честь вас, дядюшка, в стельку надерусь. Чего не надраться?.. В гарнизоне у меня пор-р-рядок. Никто ни-ни!.. Путин! Ты где, подлец, запропал…
— На месте я, ваше благородие, — вошел в горницу вестовой.
— Скажи моему дядюшке, господину есаулу, пор-р-рядок у нас в гарнизоне или нет?
— Порядок. Можно сказать, самолучший, ваше благородие.
— Слышали? Я тут всех во как держу!.. Хотите, Шукшеева сейчас перед вами предстанет? Хотите?..
— Поздно уже. Двенадцать скоро, — взглянул на часы Кормилов.