С показным хвастовством он вынул из кармана флакон, открыл его и сунул в рот таблетку. Я заметил надпись на этикетке: это был один из недавно введенных в практику препаратов — заменитель инсулина для людей, чей возраст превышает сорок лет.
— Все дело в избытке сахара в крови, — произнес он, убедившись, что неплохо сыграл на публику.
— Кажется, вас не очень волнует, что погиб ребенок, — обратился к нему я, с трудом, сдерживая желание двинуть изо всех сил по его изумительным коронкам.
— Ну как! Я, понятно, сожалею, — ответил он скорбным тоном. — Так я ж не виноват. Мальчишка ни того ни с сего погнался за этой придурковатой собакой.
— Это вас не оправдывает, — выпалил Эйдер. — Не будь вы накачаны и если бы не давили на газ, вы вполне успели бы остановить машину. Ребенок был сбит на перекрестке.
— Если я и ехал с превышением, — принялся объяснять Уитман, — так это все из-за комы. Я вообще отключился на мгновение и, должно быть, нажал на газ.
— Позаботься хотя бы о том, чтобы он за руль никогда не садился, — напомнил я Эйдеру.
— Ладно, — устало отозвался тот. — Родителям мальчика от этого не легче, Ты, сынок, и половины пока не знаешь. Давай-ка выберемся отсюда. Об остальном похлопочут Бриггс и Гербер.
— Погоди, — сказал я. — А про нее забыли?
Эйдер вздрогнул:
— Ты прав. Я уже совсем чокнулся.
Мы взглянули в ее сторону. Она все еще была на коленях, но теперь обеими руками прижимала к груди собачонку и раскачивалась из стороны в сторону. Из ее горла вырывался низкий горький стон; несчастное маленькое животное, прижимаясь к человеку, пронзительно и жалобно скулило, вторя.
— Послушай, — сказал мне Эйдер. — Ты и Бриггс сажайте ее в нашу машину и везите домой. Сообщите мужу, вызовите врача.
Я не стал возражать. Мне с трудом удалось поднять ее на ноги и довести до полицейской машины. Рядом сел Бриггс, и мы тронулись. Издаваемый ею стон становился все громче, и тут она разразилась душераздирающими рыданиями. Само по себе это было к лучшему, хотя и несколько пугало своей несдержанностью.
У меня не было ни одного живого пациента уже лет десять. Я работаю исключительно с трупами. И тем не менее я всегда ношу с собой саквояж на первый случай. Сейчас он оказался как нельзя кстати. Пришлось повозиться, пока мне удалось дать ей успокоительное. Я не забуду той поездки: женщина, ее изысканное платье, перепачканное в уличной грязи, аккуратный грим на лице и безумная гримаса отчаяния… Да еще этот жалкий щенок, его безостановочный скулеж, временами доходивший до визга…
Она дважды отталкивала меня и пыталась выпрыгнуть из машины.