Она не произнесла ни слова. Когда я умолк, она склонилась надо мной, поглаживая рукой волосы:
– Прости свою Нино, Али-хан. Какой же глупой я была. Не знаю, почему я решила, что тебе будет легче приспособиться и измениться, чем мне. Мы останемся здесь и забудем про Париж. У тебя будет твой азиатский город, а у меня – европейский дом.
Она нежно поцеловала меня. Глаза ее блестели.
– Нино, наверное, очень трудно быть женой такого человека, как я?
– Нет, Али-хан, совсем не трудно. Необходимо только немного здравого смысла и понимания.
Она поглаживала мне лицо. Моя Нино была сильной женщиной. Ее давняя мечта была разбита. Я усадил ее на колени.
– Нино, как только родится малыш, мы отправимся в Париж, Лондон, Берлин или Рим. У нас еще будет медовый месяц. И останемся в любом понравившемся тебе городе на целое лето. Мы станем ездить в Европу каждый год, ты же знаешь, я не тиран. Но здесь мой дом, я принадлежу этой стране, потому что я сын этой степи, этого солнца и этого песка.
– Да, – произнесла она, – причем очень примерный сын. Мы забудем о Европе. Но твой ребенок, которого я ношу, не будет ребенком степи или песка. Он будет просто дитя Али и Нино.
– Да, – ответил я, давая согласие стать отцом европейца.
– У твоей матери, Али-хан, были очень тяжелые роды. В то время мы не вызывали европейских врачей для своих жен.
Мы с отцом сидели на крыше нашего дома. Голос отца был тихим и печальным:
– Когда у твоей матери усилились схватки, мы дали ей выпить толченую бирюзу и алмаз. Но это не особенно помогло. Чтобы вырастить тебя набожным и храбрым, мы повесили твою пуповину на восточной стене комнаты, рядом с кинжалом и Кораном. Позже ты носил ее на шее как талисман, не доставляя нам хлопот своим здоровьем. В три года ты снял пуповину и сделался болезненным ребенком. Мы вначале пытались отвести от тебя хвори, оставляя в детской вино и сладости. Запустили в комнату петуха с цветным хвостом, носившегося взад и вперед, но и это не помогло отвратить болезни. Потом мы нашли в горах какого-то знахаря с коровой и пригласили его к себе. Корову закололи, знахарь вынул ей внутренности и положил тебя в ее нутро. Когда тебя вытащили, кожа твоя была красного цвета. С тех пор наш мальчик ни разу не заболел.
Из дома донесся долгий приглушенный крик. Я сидел прямо и неподвижно, стараясь полностью сосредоточиться на рассказах отца. Раздался еще один крик, протяжный и жалобный.
– Это она тебя проклинает, – сообщил тихо отец. – Все женщины проклинают мужей во время родов. В старые времена, родив ребенка, женщина закалывала барана, окропляя его кровью тюфяк мужа и малыша, чтобы отвести беду, которую она накликала на них при родах.