– Ильяс-бек! – выкрикнул я и бросился к нему с объятиями.
Он не ответил. Лицо его при свете керосиновой лампы казалось мертвенно-бледным.
– Русские ворвались в Баку, – спешно сообщил он.
Я кивнул, как будто предчувствовал это. Нино стояла за моей спиной.
– Как это случилось, Ильяс-бек? – услышал я ее слабый возглас.
– Ночью из Яламы прибыли поезда с русскими солдатами. Они окружили город и заставили сдаться парламент. Все министры, которым не удалось убежать, арестованы, а парламент распущен. Русские рабочие объединились со своими соотечественниками. Солдат в городе не было, а армия затерялась где-то на армянской границе. Я собираю партизанский отряд.
Я обернулся. Нино вернулась в дом, слуги впрягли коней в карету. Она собирала вещи, тихо беседуя с Куколкой на языке своих предков.
Мы поехали полями. Ильяс-бек сопровождал нас верхом. Вдалеке светились огни Гянджи, и в какой-то момент я почувствовал, как прошлое и настоящее сливаются в единое целое. Я смотрел на Ильяс-бека с кинжалом на боку, бледного и сосредоточенного. Нино сидела невозмутимо и горделиво, как несколько лет тому назад на дынном поле в Мардакяне.
Мы приехали в Гянджу посреди ночи. На улицах толпились люди со взволнованными и напряженными лицами. Солдаты с ружьями наготове стояли на мосту, разделявшем мусульманский и армянский кварталы. Фонари проливали свет на азербайджанское знамя, развевавшееся на балконе правительственного здания.
…Я сидел, прислонившись к стене большой гянджинской мечети, с тарелкой супа в руке и разглядывал усталых солдат, развалившихся во дворе. Рявкали пулеметы, их злобный шум доносился до самого двора мечети. Азербайджанская Республика доживала свои последние дни. Передо мной лежала тетрадка, которую я торопливо заполнял строчками, чтобы еще раз зафиксировать прошлое.
Восемь дней тому назад в нашей маленькой гостинице в Гяндже происходило следующее.
– Ты сумасшедший! – вскричал Ильяс-бек.
Было три часа утра. Нино спала в соседней комнате.
– Ты сошел с ума, – повторил он, расхаживая по комнате.
Я сидел за столом, и мнение Ильяс-бека меня интересовало в этот момент меньше всего на свете.
– Я останусь здесь. Придут партизаны, и мы станем сражаться. Я не собираюсь покидать свою страну. – Я говорил тихо, словно грезил.
Ильяс-бек стоял передо мной, печально и гордо поглядывая на меня:
– Али-хан, мы проучились в одной гимназии и на больших переменах вместе дрались с русскими. Я поскакал за тобой, когда ты отправился вслед за Нахараряном, и привез Нино домой в своем седле. Мы вместе сражались у ворот Цицианашвили. Сейчас же тебе следует уйти – ради Нино, ради себя самого, ради родины, которой ты снова можешь понадобиться.