Я положил руку ей на плечо:
– Пришлось прилично поволноваться, но Аллах, как видишь, приходит на помощь своим смиренным рабам.
Нино улыбнулась:
– Через год тебе придется наставлять меня. Было бы здорово, если бы ты сидел под моей партой и шептал мне ответы по математике.
Этот порядок завелся много лет тому назад, когда двенадцатилетняя Нино, вся заплаканная, прибежала ко мне во время перемены и потащила к себе в класс, где мне пришлось весь урок сидеть под ее партой и подсказывать решения задач на уроке математики. С тех пор в глазах Нино я сделался героем.
– Как поживает твой дядя со своим гаремом? – спросила Нино.
Я помрачнел. Дела гарема обычно хранятся в секрете. Но перед безобидным любопытством Нино отступали все правила восточного приличия. Моя рука нырнула в ее темные волосы.
– Гарем дяди скоро возвращается домой. Как ни удивительно, западная медицина, по-видимому, помогла, хотя точных признаков нет. Пока ребенка ждет дядя, а не тетя Зейнаб.
Нино по-детски наморщила бровь:
– Все это отвратительно. Мои родители против этого. Держать гарем постыдно.
Она говорила тоном школьницы, отвечающей урок. Я коснулся губами ее уха:
– У меня никогда не будет гарема, Нино, никогда.
– Но ты, наверное, заставишь жену носить чадру!
– Может быть. Поживем – увидим. Чадра – полезная штука. Она защищает от солнца, пыли и взглядов незнакомцев.
Нино покраснела:
– Ты всегда будешь азиатом, Али. Чем тебе мешают чужие взгляды? Женщина хочет нравиться.
– Женщина должна хотеть нравиться только своему мужу. Открытое лицо, голая спина, полуобнаженная грудь, прозрачные чулки на изящных ножках – все это обещания, которые женщина должна исполнить. Мужчина, увидевший это, желает большего. Вот для того, чтобы у мужчин не возникло такого желания, женщины и носят чадру.
Нино изумленно посмотрела на меня:
– По-твоему, семнадцатилетние девушки и девятнадцатилетние юноши говорят о таких вещах в Европе?
– Мне недосуг о них думать.
– Тогда и мы не будем говорить о них, – сурово ответила Нино, сжав губы.
Я погладил ее волосы. Она запрокинула голову. Последний луч заходящего солнца отразился в ее глазах. Я склонился к ней… Ее губы нежно и безвольно раскрылись. Я припал к ним очень долгим и неприличным поцелуем. У Нино перехватило дыхание. Затем она отстранилась. Мы сидели молча, уставившись в сумерки. Потом, немного смущенные, мы поднялись. Взявшись за руки, мы покинули сад.
– На самом деле и мне следует носить чадру, – сказала она, – или выполнить твое желание.
Она смущенно улыбнулась. Теперь все было в порядке. Я проводил ее домой.