Густой туман с моря окутал город. Фонари на перекрестках горели тусклым светом. Я бежал по бульвару мимо то появляющихся, то исчезающих равнодушных или испуганных лиц. Споткнувшись о деревянную доску, брошенную поперек дороги, я упал на портового рабочего – амбала, сидевшего на корточках. Глаза его были подернуты пеленой и уставились куда-то вдаль. Большой рот подергивался, он жевал гашиш и пребывал в забытьи. Я стукнул его кулаком по спине и побежал дальше. Окна портовых домишек подмигивали мне. Я наступил на стекло, которое тут же сломалось под ногами, и увидел перекошенное от ужаса лицо какого-то иранца. Вдруг передо мной вырос живот. Зрелищность этой жирной человеческой плоти совсем вывела меня из себя: я изо всех сил ударил его головой. Живот был мягким и жирным.
– Добрый вечер, Али-хан, – добродушно произнес голос.
Я поднял голову и увидел над собой улыбающееся лицо Нахараряна.
– Черт побери! – воскликнул я и уже готов был убежать, как он схватил меня за руку.
– Вы чем-то расстроены, друг мой. Останьтесь здесь, – предложил он по-дружески.
Я вдруг почувствовал ужасную усталость и, обессиленный и весь истекающий потом, не смог двинуться дальше.
– Пойдем к Филипосянцу, – предложил он.
Я кивнул. Мне было все равно. Он взял меня за руку и повел вдоль Барятинской улицы к большой кофейне. Когда мы погрузились в глубокие кресла, он сочувственно сказал:
– Горячность, кавказская горячность. Возможно, из-за этой угнетающей жары. А может, есть другая причина, по которой ты куда-то так стремительно бежишь?
В этой кофейне с мягкими креслами и обтянутыми красным шелком стенами, прихлебывая горячий чай, я рассказал Нахараряну обо всем, что стряслось: как я позвонил супругам Кипиани, попросив разрешения явиться к ним сегодня, как Нино украдкой выбежала из дому, как я поцеловал руку княгине и пожал руку князю, как я им поведал о нашем старинном происхождении и доходах нашей семьи, как я просил руки княжны Нино на таком идеальном русском, что даже сам царь бы позавидовал.
– И что же, друг мой? – искренне поинтересовался Нахарарян. – А потом?
– Нет, ты только послушай! – Я стал имитировать движения и легкий грузинский акцент князя: «Сын мой, уважаемый хан. Поверьте мне, лучшего мужа, чем вы, своей дочери я не пожелал бы. Какой счастливой должна быть та, на которую пал выбор такого мужчины, как вы. Но Нино еще молода. Она все еще школьница, в конце концов. Что может девочка в ее возрасте знать о любви? Ведь мы не собираемся перенимать обычаи индусов и отдавать дочерей замуж в таком возрасте. И потом, существуют еще различия в религии, воспитании, происхождении. Я говорю это ради вашего же блага и уверен, что ваш отец согласился бы со мной. И потом, в такое тяжелое время, когда кругом воюют… Бог знает что с нами со всеми будет. Я не хочу препятствовать ей в выборе. Но давайте оставим пока все как есть, давайте подождем конца войны. Да и вы оба к тому времени подрастете. И если вы не измените своего решения, мы вернемся к этому разговору».