– Сера, – односложно отозвались они.
– Сера? – переспросил я. – Так вы про ад. Я же собираюсь в рай.
– Нет, – ответили братья. – Мы про серу.
Я попытался приподняться в постели. Голова отяжелела, конечности болтались, словно совсем не принадлежали моему телу. Я взглянул на свое отражение в зеркале и ужаснулся бледному зеленовато-желтому цвету лица с потухшими глазами.
– Ну да, – произнес я, – все дело в огненной жидкости. – Мне вспомнилось кахетинское вино. Поделом мне. Мусульманину не пристало пить.
Я, по-старчески постанывая, выполз из постели. Братья не думали уходить. Как же похожи они были с Нино: те же глаза, те же стройные гибкие тела с гордой осанкой. Грузины мне напоминают благородных оленей, скитающихся в лесах, населенных азиатами. Никакому другому восточному народу не присущи такое обаяние и такие изящные движения, потрясающая жажда жизни и здорового времяпровождения.
– Мы сообщим Нино, – сказал Вамеш, – что будем в Каджори где-то через четыре часа. К тому времени ты поправишься.
Он вышел, и я уловил обрывок телефонного разговора:
– Али-хан вдруг неважно себя почувствовал. Мы отвезем его на серные источники. Сообщите княжне Нино, чтобы отправлялась с семьей в Каджори. Мы их скоро догоним. Да нет, ничего серьезного. Так, легкое недомогание.
Я нехотя оделся. Голова кружилась. Как же сильно отличались грузинские застолья от спокойных и величественных приемов в доме моего дяди в Тегеране. Там мы пили крепкий чай и говорили на философские и поэтические темы. Здесь же грузины пили вино, танцевали, смеялись и пели, как гибкие и твердые стальные пружины. Это ли были врата в Европу? Конечно же нет. Они были частью нас, сильно отличаясь в то же время от нас. Да, врата, но куда они вели? Возможно, к последней стадии мудрости, граничащей с небрежной игривостью. У меня не было на это ответа.
Я так устал, что с большим трудом спускался по лестнице. Мы сели в фаэтон.
– На источники! – выкрикнул Сандро.
Фаэтонщик ударил хлыстом лошадь. Мы подъехали к большому зданию с куполом, которое находилось в квартале под названием Мейдан. В дверях стоял полуголый костлявый мужчина. Он больше походил на скелет, нежели на живого человека. Скелет уставился куда-то мимо нас.
– Гамарджоба, Мекиссе! – выкрикнул Сандро. Тот быстро вернулся в сознание. Он низко поклонился и произнес:
– Гамарджоба, таеади. Доброго вам дня, князья! – И открыл дверь.
Большой теплый коридор был уставлен скамейками с сидящими на них голыми телами. Мы разделись и прошли по коридору во вторую комнату. На полу были квадратные отверстия, заполненные горячей серной водой, источающей горячий пар. Я, словно пребывая во сне, слышал голос Сандро: