– Что будем делать с женщиной? Ты сам убьешь ее или мне это сделать? – спрашивает он тихо, прикрыв, словно во сне, глаза.
– Убей ее, Али-хан, – протягивает мне кинжал Мухаммед Гейдар.
Я смотрю на Ильяс-бека. Тот, весь белый, словно мел, кивает:
– Мы сбросим тело в море.
Я приближаюсь к Нино. Глаза ее расширяются от ужаса… Однажды она, вся в слезах, с сумкой под мышкой, прибежала через всю улицу ко мне в гимназию. Потом я сидел под партой и подсказывал: «Карл Великий короновался в Аахене в 800 году». Почему Нино молчит? Почему она не плачет, как в тот день, когда она прибежала ко мне за помощью? Откуда же ей было знать, в каком году короновался Карл Великий? Я прижимаюсь к шее коня и смотрю на нее. До чего же она прекрасна в седле Сеида при свете луны. Грузинская кровь, самая благородная кровь в мире. Грузинские губы… Нахарарян целовал их. Золотые слитки, перевезенные в Швецию… Он целовал ее.
– Ильяс-бек, я ранен. Отвези княжну Нино домой. Прикрой ее чем-нибудь, холодно. Если хоть волос упадет с ее головы, я убью тебя, Ильяс-бек. Слышишь? Сделай так, как я говорю. Мухаммед Гейдар, Сеид Мустафа, мне плохо. Помогите мне добраться до дому. Позвольте мне опереться на вас. Я истекаю кровью.
Я хватаюсь за гриву гнедого. Мухаммед Гейдар помогает мне взобраться в седло. Ильяс-бек бережно усаживает Нино на его мягкое казачье седло. Она не сопротивляется… Он снимает с себя китель и аккуратно накидывает ей на плечи. Он все еще бледен. Хватает лишь одного взгляда и кивка, чтобы понять, что Нино благополучно доберется домой. Мухаммед Гейдар прыгает в седло:
– Ты герой, Али-хан. Как мужественно ты дрался! Ты выполнил свой долг.
Он обнимает меня за плечи. Сеид Мустафа стоит с потупленным взглядом:
– Ее жизнь принадлежит тебе. Ты мог убить ее и мог оставить в живых. Шариат допускает и то и другое.
Он мечтательно улыбается. Мухаммед Гейдар вкладывает мне в руки поводья. Мы молча скачем в ночи навстречу освещенному мягким светом Баку.
На краю бездны стоит узкая каменистая терраса. Сухие, пожелтевшие и видавшие виды скалы лишены всякой растительности. Громадные и кое-как набросанные друг на друга камни образуют грубые стены. Со скалистой пропасти свисают квадратные незатейливые домишки. Крыша одного служит двором того, что находится чуть выше. В чистом воздухе сияют скалы, с которых стремительным потоком течет горный ручей. Меж камней вьется узкая извилистая тропа, постепенно исчезающая из виду. Это аул, горная деревушка в Дагестане. В темных домишках пол покрыт плотными циновками. Узкая крыша поддерживается снаружи двумя шестами. В безграничном пространстве неба, словно камень, застыл орел с неподвижно распростертыми крыльями.