— У меня складывается впечатление, что вы в восторге от него.
— Не совсем, хотя и сожалею, что не вхожу в число его друзей.
Утро следующего дня выдалось прекрасным. Гремилли вышел из гостиницы и отправился к ожидавшему его нотариусу. Как Лоби, Сонзай и мадемуазель Танс, мэтр Димешо жил в старом городе, на улице Плантье. Такое впечатление, что сквозь стены, покрытые вековой грязью, эти люди вдыхали дурманящий запах былых интриг и заговоров.
Дом нотариуса относился к тем строениям, мимо которых знающие в этом толк туристы пройти не могли. Его фасад, украшенный скульптурами и окнами с массивным переплетом, казался несколько перекошенным под тяжестью веков. Потянув за шнурок звонка, Гремилли услышал далекие и приглушенные звуки гонга. Открывшая дверь служанка — сурового вида женщина лет пятидесяти, одетая во все черное, — провела его в квадратную прихожую, где каждая вещь, казалось, была хранительницей царившей здесь тишины. Массивные ковры и даже обои приглушали звук шагов. Непроизвольно понизив голос, полицейский представился:
— Комиссар Гремилли. Меня…
— Я знаю. Сюда, пожалуйста.
Следуя за горничной, Гремилли прошел длинным коридором и очутился перед дверью из ценных пород древесины, чья прочность ощущалась с первого взгляда. Служанка подала знак, приглашая тем самым посетителя пройти в кабинет мэтра Димешо. Здесь пол также был покрыт толстым ковром. Обшивка из потемневшего от времени дуба достигала середины стен, две из которых были полностью закрыты стеллажами, до предела забитыми книгами. Широкий письменный стол был залит светом постоянно включенной лампы-котелка, рядом со столом стояли старые кожаные кресла, а в углу — изящный книжный шкафчик со стеклянной дверцей, защищенной золоченой сеткой.
— Не подумайте, мсье, что я держу там сочинения по вопросам права. Это все книги о здоровой ж полезной пище, некоторые из них — настоящие реликвии.
Гремилли чувствовал себя неуютно в этой комнате, которую гнетущий полумрак не покидал ни на миг. Нотариус встал из-за стола, чтобы приветствовать гостя. Это был упитанный мужчина высокого роста с заметно выступающим брюшком. Он двигался, опираясь на трость.
— Садитесь в это кресло, мсье комиссар, — пригласил он Гремилли низким голосом.
— Я испытываю неловкость за то, что так настойчиво…
— Забудем это, прошу вас.
Неожиданно в комнате появилась неслышно вошедшая женщина. Она была ниже среднего роста, пухленькая и седоволосая, и в голове Гремилли возник образ не то мышки, не то кролика.
— Извини, Пьер, что приходится беспокоить тебя, но нельзя ли нашпиговать утку не сердцевиной сельдерея, а чем-нибудь другим?