– Барагилло, – звонко сказала моя проводница, – а я твоей жене кое-что сегодня расскажу!
Не знаю, что она собиралась рассказать, но привратник вскочил и замахал на нас руками, распространяя острый запах чеснока:
– Ой, да проваливайте вы уже без денег! Я добрый сегодня. Вот это можешь ей рассказать.
Мы миновали портальную арку, не заплатив за проезд в город ни кроны.
– Кто это? – спросил я.
Амара насмешливо пожала плечами:
– Это? Знакомец из прошлой жизни. Обыкновенный му… му… В общем, нет у него морального стержня.
К нам бросился рябой пацаненок, кутающийся в дерюгу:
– Слышали последние новости? Расскажу за грошик! За грошик!
– Дай ему грошик, Торнхелл.
Я вздохнул – никогда не думал, что буду так тяжело расставаться с деньгами.
– Наш бургомистр, пусть Ашар пошлет ему здоровья, снова радостный. Пятый день поросятый ходит! А Маленья, жена Римпа, спит с соседом Тарторо! Пиво в «Гусе» не берите, в нем трактирщик ноги моет – озверел! А южная стена снова обвалилась, говорят, кирпичи сырые, так подрядчики сбежали! А еще у нас по лесам дэйрдрины ходят и скоро всех прирежут! Всем смерть настанет! Ха-ха-ха! – Парнишка заржал совершенно безумно и стремглав помчался по скудно освещенной улице.
Безумец.
– К чему давать ему деньги?
– Он несчастный сирота, сошедший с ума после смерти родителей. Он собирает новости и городские сплетни и с этого живет уж несколько лет.
Бургомистр ушел в запой: это, конечно, очень интересно. Ну и про адюльтер, собственно. Добрая ты, Амара, и внутри намного мягче меня.
– Опасные новости… для пацаненка. Странно, что он еще жив.
– Грех блаженного трогать.
Ну да, все время забываю – юродивых опасались трогать во все времена, однако могли и прирезать кого, если начинал особенно сильно доставать.
– Только в «Гуся» меня не веди.
Она покачала головой:
– Я иду в другой трактир.
Отлично! Впрочем, я подозреваю, что вкус любого пива в этом мире таков, словно в нем свинью купали.
Несмотря на достаточно скромные размеры, Прядка могла обеспечить уличной грязью Нью-Йорк, Мадрид и Токио. Центральная улица, конечно, была мощеной, однако количество мусора, коровьего и лошадиного дерьма превышало все разумные пределы.
Амара привела меня к трехэтажному кирпичному дому, сияющему огнями, как новогодняя елка. Он был обнесен частоколом, широкий двор уставлен подводами и фургонами.
– Черт, город пригласил каменщиков со всей округи. Комнат, наверное, нет. И в баню очередь… Однако я твердо решила сегодня помыться! Торнхелл, нам, видимо, придется ночевать в повозке.
Мы оставили шарабан и лошадей на попечение служки и поднялись по трем стертым деревянным ступеням.