Конец пути (Гжендович) - страница 416
Меня ловят, словно слона.
В какой-то момент я слышу треск ветки, а потом шелест, и бросаюсь бегом. Не ухожу и на пятьдесят метров, когда слышу этот звук. Резкий выдох и свист, а потом что-то бьет меня под левую лопатку. Я стону и чувствую, что поражены нервы в ногах, их прошивают болезненные корчи, и я валюсь с хрустом в какие-то кусты. Уже лежа, тянусь вывернутой рукой за спину и пальцами, задеревеневшими, словно на морозе, вырываю проклятую ампулку.
А потом меня несут в нейлоновой сети, пустошь прокатывается у меня перед лицом, потому что лежу я лицом вниз, словно подстреленный олень. Я слышу их шаги, слышу тихий шелест одежды, но ноги вижу неотчетливо, потому что на них переливаются будто бы нерезкие снимки пустоши, да и у меня расплывается в глазах.
Меня бросают с жестяным грохотом на прорезиненный пол в трюме, и потом они вскакивают один за другим, грохоча тяжелыми ботинками, кто-то придавливает меня коленом, везде резкие, синтетические запахи, чужие и знакомые одновременно, и множество бессмысленных звуков. Какое-то пиканье, звон, нарастающая пульсация двигателей, гудение аварийного сигнала – все трясется, а я пытаюсь вернуть власть над телом, потому что еще могу отсюда выскочить. Неважно, что двигать могу только одной рукой. Высокомерный женский голос повторяет с тупым упорством: «Внешний люк открыт. Внешний люк открыт». Потом корабль крутится вокруг своей оси, разводя стабилизаторы, но все еще что-то не так, порыкивает аварийный сигнал, моргают оранжевые огоньки.
Внешний люк все еще открыт, паром идет низко над вересковой пустошью, и я вижу Сильфану, которая летит, оседлав Ядрана. Девушка соскакивает перед клифом и тянет ко мне руки, а я протягиваю руку к ней. И так сильно хочу достать до нее, но между нашими ладонями остается метров сто пустоты, наполненной ураганным ветром.
Эпилог 1
Все имеет свой конец,
Ночь приходит в свете утра.
Нет улыбок, нет следов слез,
Состарится прекрасная любовница,
Ржа покроет славный меч,
Захромает конь ретивый.
Друг и враг уходят прочь,
Время выбелит головы сыновьям.
Только песнь будет – как тень
Тех деяний, что давно отзвучали
Великих битв и поражений
Верных сердец, что любили.
(Ледяной Сад. «Сага о войне богов», фрагмент)
Мертвый снег, что пришел в то лето, был другим, чем сказывали. Обычно говорили, что мир начинается заново, что появляются новые народы, а старые исчезают, люди же помнят только свои языки и то, как надлежит делать разные вещи. Как сеять, как ставить дома и ковать железо. Но на этот раз люди помнили больше, хотя и не все. Знали, что была война богов, но за что и почему, уже не могли сказать. В любом случае, амитраи остались амитраями, Люди Огня – Людьми Огня, а кирененцы действительно начали жизнь сызнова, и только о Змеях ничего не слышно. Они или спрятались в свои горы, или забыли, кто они таковы, и разлетелись по Побережью Парусов.