— Загляделись на своего двойника?
Зрачки Вольнова сузились до размеров булавочной головки, он смотрел на Кайдановского не видя, стуча зубами, лицо белое, губы с голубизной.
— Что с вами, Алексей Иванович, вы больны?
— Долго ждал… засиделся… замерз… он опоздал сегодня… с девушкой…
Вольнова бил озноб.
— Грипп, должно быть, юноша… испанка… с утра нездоровится… держитесь от меня подальше, заразитесь. А я домой пойду, сейчас по льду перейду… реку Фонтанную… и переулочком к дому… напрямки… чтоб крюк не делать…
— По какому льду, Алексей Иванович, там полынья посередь реки. Идемте через ворота, крюк невелик. Вставайте, я тоже в институт, с вами по пути. А от гриппа нам в связи с эпидемией прививку делали, пфыкали в нос чем-то вроде ДУСТа, у меня иммунитет должен быть.
— Сам дойду… оставьте…
— У вас, Алексей Иванович, жар, вы, как пьяная сомнамбула, еще в сугробе уснете, в вытрезвитель увезут, подцепите пневмонию, да и изобьют в участке, несерьезно, не упрямьтесь.
— Ария пьяной сомнамбулы… из оперы Лурье… — сказал Вольнов.
Но кротко поднялся и пошел с Кайдановским, которому пришлось вести его под руку и даже пару раз с ним качнуться за компанию; Вольнова пошатывало.
Студент уложил Алексея Ивановича на его железную казарменную койку. Вольнова трясло, он на тюфячке подпрыгивал, как на батуте, температура поднималась на глазах, волну жара Кайдановский чувствовал натурально. Он поискал, чем бы укрыть Вольнова, навалил на одеяло плед, пальто, пиджак, отыскал аптечку, заварил чаю с сухой малиною и зверобоем, плеснул туда водочки из початой «маленькой». Похоже, Вольнову становилось легче.
— Я давно… хотел… сказать… — то ли он задремывал, то ли бредил, — есть дни, когда туда… вниз… к ней… ходить не надо… опасно… у меня в календаре помечено… посмотрите…
Календаря Кайдановский в комнате не увидел.
«Бредит».
Вольнов засыпал, то шепча, то говоря внятно.
— Хорошо ты со всеми нами… распорядилась… всяк сверчок… свой шесток… на вершину горы… женщина с ледяными глазами… но всего… не рассчитать… могли увидеться…
Внезапно он задал Кайдановскому, собиравшемуся уже уходить, вопрос совершенно нормальным голосом:
— Мы действительно так с ним похожи?
— Очень, — сказал Кайдановский. — Вам лучше, Алексей Иванович?
Тот уже спал, дыша со стоном, мучительно, но словно успокаиваясь с каждой минутой, дыхание становилось ровнее, жар спадал, вцепившиеся в одеяло пальцы разжались.
Уже у двери Кайдановский услышал: «Zusámmen…» — и вернулся к койке. Вид у спящего был обычный, только на висках испарина да тени под глазами. Кайдановский ушел, стараясь ступать тише.