А Гилмор все еще спал.
Тэйт слонялся без дела по комнатам, несколько раз выглядывал на задний двор, вдыхал сладкий дым, смотрел на ссутулившегося над рассыпанными по покрывалу листками гоблина и вновь шел в дом. Подходил к наружной двери и прислушивался: не стоит ли на пороге страшное нечто.
– О! Этот еще… – Рука нащупала в кармане смятую бумажку. Тэйт подумал, что срисованного с забора Пекона гоблина тоже нужно показать Эгери.
Откладывать Тэйт не стал. Пусть даже старик снова прогонит.
Но шаман не гнал.
Сквозь стеклышки очков всмотрелся в рисунок и вздохнул так тяжело, словно получил весть о чьей-то смерти.
– Поверженный Воин. Значит, он одолел уже двоих.
– Кто одолел? – встрепенулся Тэйт. – Кого?
Шаман точно не слышал. Смотрел на рисунок, беззвучно шевеля губами.
– Расскажи, где ты видел этот символ, – произнес он наконец. – Тогда я расскажу, что увидел в письменах тех, кто был до меня.
– Но…
– Расскажи, – повторил старик. – А я расскажу, что тебе делать, мальчик, благословленный создателями.
Тэйт нахмурился: к добру ли это благословение? Но любопытство шамана – понятно, что не праздное, – удовлетворил.
– Сколько убили лошадей? – уточнил Эгери.
– Десять.
– Э нет. Неверное число. В пророчестве названо другое.
– В каком пророчестве?
– В этом. – Старик указал на записи Патрисии. – Разве ты не знаешь о нем?
– О великом шамане, который возродится великаном? – припомнил Тэйт.
– Так, – вздохнул Эгери. – И не так. На языке моего народа слово «великий» не всегда хвала. Есть великие герои, а есть великие злодеи. Великих героев чтят в сказаниях, а великих злодеев…
– Хоронят в пещерах и забывают?
– Забывают, да. А пещера… Не всякое зло требует таких мер. Обычно довольно забыть, чтобы не смущать умы и не испытывать совесть тех, кто будет после нас. Не всякое зло способно вернуться спустя века… Мне нужно побывать в храме. Записи Пэтси дают слишком мало ответов. Она – умная девочка и много знает о гоблинах, но сама – не гоблин. Да и многие гоблины сейчас уже не помнят всех тонкостей танцующего письма, и не каждый сможет правильно перерисовать символы, чтобы не растерять их смысл. Но и того, что есть в этих бумагах, хватило мне, чтобы понять: спешил я не зря. Спешил и все равно опоздал…
Эгери умолк. Тэйт тоже молчал. Не торопил, не спрашивал. Знал, что старик сам продолжит рассказ.
Гоблин взглянул опять на бумаги и скорбно поджал тонкие серые губы.
– Плохо, – выдохнул тяжело. – Очень плохо. Не каждое зло хоронят в недрах горы. Те, кто сделал это, надеялись, что место упокоения не найдут. Они завалили вход, дабы скрыть его. Но, если однажды кто-то попадет внутрь, ему оставили предупреждение. Не подумали лишь, что нашедший ловушку будет не гоблином. Прежде ведь это были наши земли, люди еще не пришли сюда…