Я встала.
Танцплощадка была забита танцующими. Девочки, девочки — молоденькие и не очень, парами и в одиночку — исторгали из своих тел все, что могли, вскидывая руки, пружиня спинами, выпячивая животы, покачивая бедрами, приседая и дергаясь, поворачиваясь налево и поворачиваясь направо, закидывая головы, прикрывая глаза, и даже вытягивая в экстазе губы в, надо полагать, сексуальную букву "о". Они были похожи на молодых брыкливых олених, сошедших с ума по причине водопоя. Если упаду, они меня затопчут, не слишком весело подумала я.
Подруга уже включилась в ритм. Я осторожно переступила ногами.
Шаг вперед. Назад. Ручку вверх. Ручку вниз. Вот так. Не увлекайся. Помни, в любую минуту ты можешь развалиться на куски.
Я заулыбалась, осторожно переступая ногами в такт музыке: вот она я, смотрите, какой славный инвалид, не чуждый скромным радостям жизни, какая миленькая калека, прислонившаяся к чужому счастью кривым бочком, — стоит себе, никому не мешает, играет в жизнь: ручку вверх, ручку вниз, а теперь плечиком, плечиком, да правым, дурочка, правым, левое-то побереги.
Мне стало противно. Нет, это невозможно. Уж выбирай: или жить, или умирать, и если не можешь жить, то нечего делать вид, что не умираешь. Нельзя танцевать и помнить о смерти.
Я тихонько сошла с танцплощадки, и меня тут же не стало. Чертова калека, сказала я себе, только попробуй разреветься.
Я вернулась в зал.
На столике догорала свечка, колеблясь неровным, рваным светом в пустых бокалах из-под шампанского. В пустом аквариуме валялись мертвые ракушки.
А не сходить ли мне в туалет, вдруг практично подумала я, пока я не села, пока нет необходимости снова вставать. Вставать — это было самое трудное. Как, впрочем, и садиться тоже. Никто не знает, как это тяжело и противно — каждый раз делать вид, что встать или сесть для тебя не составляет никакого труда, что это раз плюнуть, обычное дело, совершаемое автоматически. Никто не знает, как быстро приспосабливается тело экономить движения, как быстро соображают мозги, что нужно соврать и какое выражение придать лицу, чтобы было не так заметно, как оно исказилось.
Да, не стоит упускать такую возможность.
И я пошла в туалет.
В туалете было чисто и скучно. На чистом кафеле скучно толпилась небольшая очередь, зорко следя за освобождающимися кабинками, за периодически открывающимися дверками которых сверкали отчаянной белизной забавные, похожие на крошечных бегемотов, унитазики. Некая девица активного телосложения стояла возле зеркала, обильно смачивая водой блондинистые виски. Она была маленькой и коренастой, с бесцветными ресницами и курносым веснушчатым носом. Девица неинтересно глянула на меня в зеркало. Я поспешно уставилась кому-то в затылок.